Гремучие скелеты в шкафу Том 2
Шрифт:
В чем причина столь радикального размежевания «серьезного» и «популярного» в музыке — размежевания, почти немыслимого в сфере изобразительного искусства, малоощутимого в театре и существующего скорее в виде отдельных «ненормальностей» (хотя и образующих определенную тенденцию) в литературе и кинематографе?
«Корень зла», по-видимому, в специфике музыки, как наиболее «субтильном» из искусств: это «неосязаемость» звуковой материи, абстрактность языка, неявность восприятия, «декодировки» содержания. В музыке «легкой» очевидно стремление насытить ее более доступной информацией, сделать субстанцию привычнее и устойчивее — за счет ритма, броской мелодии и, конечно, «буквальной» человеческой речи (в песнях). Это, бесспорно, делает восприятие музыки более тривиальным и однозначным, а заодно и наделяет музыку рядом важных «функциональных» свойств — танцевальностью, возможностью облечь в нее словесные образы, подпевать и т. д. Все это, помноженное на уникальность эмоционального переживания, даруемого музыкой, делает «эстраду» столь милой сердцу самой широкой аудитории.
Авторы академической музыки, напротив, сознательно избегают компромиссов «легкого слушания», нередко изгоняя из своих произведений и элементы
3
Моль А. Искусство и ЭВМ // Искусство и ЭВМ. М., 1975. С. 197.
Таким образом, размежевание предопределено еще до создания произведения самой интенцией автора — а уже затем оно и формально, и фактически закрепляется на уровне языка и образов. И если «массовый слушатель», как правило, просто не в силах верно расшифровать заложенное в «серьезной» музыке послание и она видится (точнее, слышится) ему скучной, сумбурной, непонятной, — то «боги», в большинстве своем страдая «синдромом Антона Иваныча», непременно видят «легкую» музыку банальной и пустой. В своей системе координат каждая из этих двух оценок будет в целом справедлива. Другое дело, что сами эти системы оценок, критерии и мерила совершенно различны. То, что является бесспорным достоинством практически любого произведения «легкой» музыки, от оперетты до джаз-рока (например, простая и броская мелодическая тема), может ровно ничего не значить или даже восприниматься как нелепость в контексте симфонического или камерного произведения. И наоборот, естественно.
Интересно, однако, то, что вплоть до начала XIX века столь явного разделения музыки на два чуждых друг другу лагеря не существовало. «…Я стал искать в сочинениях Перголези скорее „ритмические", нежели „мелодические" номера… пока не обнаружил, что такого различия не существует. Инструментальная или вокальная, духовная или светская музыка XVIII века вся является в известном смысле танцевальной музыкой» [4] , — такое неожиданное для себя открытие сделал Стравинский, работая над «Пульчинеллой». Классические произведения Баха, Гайдна, Моцарта в свое время выполняли функции родственные, а часто и тождественные (балы и увеселения, торжественные песнопения) тем, что ныне являются прерогативой популярной музыки, — и, конечно, музыкальный рад их этим цепям вполне соответствовал! [5]
4
Стравинский И. Диалоги. Л., 1971. С. 172.
5
Красноречивый факт; согласно результатам конкретного исследования. проведенного в 1976–1977 гг. в Москве, молодой «массовый слушатель» явно предпочитает музыку ваковской эпохи классике XIX в., а ее. в свою очередь, современной «музыке новых средств». См.: Алексеев Э… Андрукович П… Головинский Г. Молодежь и музыка сегодня // Социальные функции искусства и его видов: Сб. М… 1980. С. 233.
С другой стороны, конечно, характер творческого процесса этих композиторов никак не мог быть навеян «данными информационной теории восприятия» и скорее соответствовал «академическому» идеалу (хотя, опять же, мы прекрасно знаем, что почти все произведения писались тогда в ответ на конкретный заказ — короля, курфюрста, архиепископа…).
Поэтому логично предположить, что доктрина, разделяемая большинством музыковедов и гласящая, что «серьезная» музыка, и только она, суть продолжение великих традиций прошлого и средоточие всех истинных музыкальных ценностей настоящего, — во многом ошибочна. Ибо ряд важнейших элементов, без которых невозможно представить себе музыкальное искусство как целостное явление, элементов, зародившихся еще в древнем фольклоре и не чуждых Моцарту, сейчас является едва ли не монополией «легкой» музыки.
Песни, танцы, ритуалы — в них сосредоточена не только львиная доля социализирующего и «развлекательного» воздействия музыки; они, бесспорно, способны вызывать и глубочайшие переживания, и приливы вдохновения… При всей своей условности фраза А. Н. Сохора: «…Если без серьезной музыки жизнь пуста, то без легкой — скучна» [6] совершенно справедлива в том отношении, что каждый из типов музыки имеет свою «сферу влияния» — как в личностном, так и в социальном аспектах. Эстрадная и академическая музыка определенным образом дополняют друг друга, каждая по-своему гармонизируя отношения человека с обществом и его собственный внутренний мир, делая человека лучше.
6
Сохор А. Н. О музыке серьезной и легкой. Л… 1964. С. 18.
Параллели, проводимые между Моцартом и современной легкой музыкой, конечно, весьма лестны для последней и вполне серьезны — однако это отнюдь не означает тождественности, даже в узко «социальном» смысле, этих явлений. Классическая оперетта, русский городской романс конца XIX века и т. д., несмотря на их однозначно «развлекательную»
7
На СМК «лежит ответственность» даже за целые течения в современной эстраде. Например, популярная музыка «диско»: ее исполнители почти не выступают с «живыми» концертами, предпочитая записываться в телестудиях, а продукция — пластинки и кассеты — используется преимущественно в дискотеках, которые тоже можно считать особым каналом СМК.
Пальму первенства, несомненно, держит ТВ. По данным исследования ВНИИИ [8] , более 90 % горожан регулярно смотрят эстрадные телепередачи (что, кстати, выводит их на первое место по популярности среди телепрограмм) [9] .
Уместно предположить, что телевидение является и главным законодателем мод в эстраде. На это указывает тот факт, что некоторые артисты, не очень интенсивно гастролирующие и скудно (а то и вовсе не) представленные грамзаписями, становятся всеобщими любимцами, едва показавшись на экране (М. Боярский, Я. Йоала, А. Пугачева). Разумеется, путь приобщения к эстрадной музыке исключительно через телеэкран во многом ущербен. Справедливы будут упреки в том, что он культивирует в зрителе пассивность, что он резко ограничивает круг его познаний в данной области, что он лишает его особых ощущений, возникающих на «живом» концерте, и т. д. Однако относиться к этому надо не как ко злу, а как к неизбежности. ТВ и огромная часть популярной музыки (шлягеры, шоу) составляют как бы единый организм; они созданы друг для друга: комфортнобудничная форма восприятия, радующая глаз форма подачи и облегченное музыкально-текстовое содержание — все это взаимообусловлено. Естественно и то, что на ТВ почти не находят места джаз, рок-музыка, литературная песня, — желающие вкусить эти более «серьезные» формы эстрады, соответственно, и обращаются к более «трудоемким» каналам (записи, концерты), точно так же, как желающие танцевать идут в дискотеки.
8
ВНИИИ — Всесоюзный научно-исследовательский институт искусствознания; учреждение, в котором я работал в 1978–1983 годах младшим научным сотрудником. (Прим. 2007 г.)
9
См. отчет В. Я. Нейгольдберга. С. 43.
Радио долгие годы было главным источником музыкальной информации для «массового слушателя» [10] .
Возможно, и сейчас процент меломанов-радиослушателей весьма высок, однако «суперпассивный» характер слушания у многих (незачем даже бросать дела, музыка идет как чистый фон) и отсутствие видеоряда делают этот канал гораздо менее популярным и влиятельным, нежели ТВ [11] .
Вместе с тем у радио по отношению к ТВ, помимо компактности, есть следующие объективные преимущества: высокое качество звучания (в том числе стереовещание); гораздо более обширные фонотеки; отсутствие диктата «кресла перед экраном»… Эти качества могли бы сделать радио «динамичным» и актуализированным аналогом звукозаписи и ниспослать ему новых приверженцев.
10
Опрос рабочих в Латвийской ССР (середина 60-х годов) выявил, что музыку по радио слушает 94 % опрошенных. Далее: телевидение и звукозаписи — по 48 %. концерты — 25 %. См.: Цукерман В. Музыка и слушатель. С. 133.
11
В «десятке» самых популярных эстрадных теле- и радиопередач 1978 г., составленной по результатам анкеты журнала «Клуб и художественная самодеятельность» (получено 1800 ответов). радиопередача не поднялась выше шестого места. См.: Клуб и художественная самодеятельность. 1979. № 10.
Новейшая форма общения с популярной музыкой — дискотеки. Они появились как синтез уже существующих средств: вся музыкальная база — от звукозаписи (пластинки, кассеты) [12] , принцип ведения — от радио, организация аудитории — скорее по типу концерта/танцев. Если еще несколько лет назад дискотеки воспринимались как одна из многих форм самодеятельной организации досуга, то сейчас очевидно, что они превратились в самостоятельное и специфичное явление, притом принимающее все большие масштабы. Происходит «технологическое» отмежевание дискотек: налаживается выпуск специальных грампластинок и кассет, звуковой аппаратуры, устраиваются курсы ведущих… Аудитория дискотеки — молодежь, и ее стихия — танец. Звучащая музыка не «слушается» в полном смысле этого слова, она танцуется (что ж, вполне равноправный способ восприятия…) — это определяет и ее специфику. Пожалуй, ни один другой канал не является столь функционально направленным и ограниченным чисто музыкально. Впрочем, существуют и дискотеки-лектории, и диско-театры, устроенные совсем по-другому… Дискотеки по многим параметрам занимают выгодное промежуточное положение между домашними (ТВ, радио, записи) и внедомашней (концерт) формами потребления популярной музыки. Насколько эффективными они окажутся, покажет недалекое будущее.
12
Подробнее о звукозаписи см. в статье Никитиной К. И.