Гремящий перевал
Шрифт:
— Неужели? — Мельциар удивленно поднял бровь. — Тогда иди сюда и попробуй отправить меня к Владыке.
Второго приглашения тем, кто лишился душ, не потребовалось. С глухим утробным рычанием трое из них бросились к замершему в ожидании воину. Мельциар привычно взмахнул мечом, но одержимые оказались на удивление проворны: двое из нападавших успели отпрыгнуть назад, избегнув гибельной стали, третий же сумел отразить удар своим коротким клинком.
— Ты слаб. — Предводитель псов Нечистого громко расхохотался. — Ты так слаб, что даже не сможешь утолить нашу ярость.
— Много болтаешь, мразь. — Презрительно
Хохот сменился озлобленным рыком. Мельциар едва успел оттолкнуть Лери к стене ближайшего дома и заслонить ее собой.
Пятеро одержимых бросились вперед, по-звериному припадая к земле. Взмах мечом — и один из пятерки с воплем отскакивает прочь. Выпад — и еще одна одержимая демоном телесная оболочка оседает на мостовую. Удар — и выбитый из скрюченных пальцев клинок улетает в сторону. Лишенный оружия одержимый с глухим рычанием бросается на Мельциара, следом за ним, словно по сигналу, в бой вмешиваются и остальные псы Бетрезена. Тяжелый меч в руках рыцаря порхает, как бабочка, но одержимых много, слишком много…
…Лязг, вой, рычание, блеск клинков и отсвет пожара. Лери съежилась за спиной Мельциара, стараясь как можно плотнее вжаться в равнодушный камень стены. Спасший девушку рыцарь сейчас казался скалой, о которую в бессильной ярости разбиваются волны, но на сколько еще хватит его сил? Все чаще короткие мечи в руках одержимых глухо скрежетали по стальному панцирю Мельциара, а тяжелый полуторный клинок в его руках наносил удары все реже. Скоро, очень скоро силы рыцаря иссякнут, и тогда…
Словно прочитав мысли Лери, Мельциар прохрипел:
— Они не доберутся до тебя. Обещаю. Что бы ни случилось, ничего не бойся.
Не бояться? Как можно не испытывать страх, видя перекошенные, перемазанные копотью и кровью морды, чувствуя смрадное дыхание тех, кто когда-то были людьми? Смерть страшна сама по себе, но оказаться в руках одержимых еще страшнее. Взгляд Лери упал на невзрачный кинжал, висящий на поясе Мельциара. Узкий, почти игрушечный. Но при этом способный подарить легкую смерть. Стоит только протянуть руку, вытащить его из ножен и тогда… Пусть говорят, что Всевышний Отец осуждает самоубийц. Милость Его не знает границ, и Он сумеет понять, сумеет…
Мельциар шагнул вперед, оставшись с неприкрытой спиной. Лери закричала, точнее, она хотела закричать, но пересохшее от страха и потрясения горло сумело издать лишь слабый хрип. Одержимые, не обращая на девушку ни малейшего внимания, взяли рыцаря в кольцо, лишив его последней возможности вернуться к спасительной стене. Впрочем, Мельциар продолжал сражаться. Упав на одно колено, рыцарь крутанул над головой меч, ткнул кольчужным кулаком в чью-то ощеренную пасть, а мгновение спустя… Разрывая металл доспехов, как старый пергамент, за спиной Мельциара развернулись полыхающие огнем крылья. Фигура воина тоже преобразилась, теперь он был гораздо выше и массивнее обычного человека. Блики пламени отражались в разом потемневших глазах Мельциара.
Произошедшая метаморфоза заставила податься прочь даже одержимых, впрочем, их замешательство длилось недолго. С леденящим кровь воплем, в котором слились воедино и страх, и ненависть, псы Бетрезена бросились в атаку. С искаженным от гнева
— Пойдем. — Мельциар протянул девушке руку, и Лери непроизвольно попятилась назад. — Пойдем. Я же говорил, что сумею тебя защитить.
— Кто ты? Кто ты, Мельциар? — тихо прошептала девушка.
Ответом ей было молчание.
— Я расскажу тебе одну старую легенду. — Голос рыцаря гулким эхом разносился по погруженному в сумерки лесу.
Все было как вчера, если только забыть безымянный городок и безнадежную схватку на его окраине. Забыть полные черного тумана глаза и огненные крылья. Лери против воли потянулась к символу Всевышнего Отца, но амулета при ней не оказалось. Лопнула тонкая волосяная нить.
— Давным-давно, на заре времен Всевышний создал себе слуг и помощников. — Мельциар продолжал говорить: — Ангелов и младших богов. А величайшим из ангелов был…
— Бетрезен. Я знаю эту историю, — перебила рыцаря Лери. — Зачем ты рассказываешь мне это?
Воин невесело усмехнулся.
— Неужели тебе не интересно узнать, кто же я? Право слово, я удивлен.
— Ты не демон, — тихо, почти неслышно, сказала девушка. — Демоны несут только зло и разрушение. Они не мыслят иного существования. Ты — или ангел, или дух — хранитель.
— Что ж. Пускай для тебя я буду ангелом. Ангелом по имени Мельциар… — Рыцарь задумчиво посмотрел на свою спутницу. — И все-таки я расскажу тебе эту историю, — продолжил Мельциар. — Когда Бетрезена заточили в Бездне, он ведь сошел с ума. Но не сразу, далеко не сразу. Даже там он пытался творить. И первые его создания были… были близки к людям. Настолько, насколько это вообще применимо к демонам. Кровожадные чудовища появились потом, гораздо позже. А те, кто был создан в первые века заточения, еще были способны на чувства, отличные от ненависти. Они еще умели любить и страдать, испытывать жалость и сомнения. Однажды случилось так, что созданный Падшим демон пал жертвой красоты одной смертной женщины. Он даже восстал против собственного повелителя, против собственной сущности. Восстал, будучи обреченным на поражение.
Лери внимательно посмотрела в глаза спасшего ее рыцаря. Сейчас в них не было той пугающей тьмы, что затопила зрачки ее спасителя тогда, в кольце одержимых. Он демон? Пусть так, но он единственный, для кого она хоть что-то значит в этом мире. Так во имя Всевышнего, почему она должна его бояться?
— Кто бы ты ни был, Мельциар… Для меня ты будешь ангелом.
Воин усмехнулся:
— Да будет так. Ведь, как ни крути, я тоже многим тебе обязан. Ведь именно ты освободила меня.
Освободила? Лери посмотрела на своего спутника с недоумением.