Грешки
Шрифт:
В случае, если г-на Палленберга признают виновным, его право на долю наследства, несомненно, будет оспариваться.
ПРЕКРАЩЕНИЕ ДЕЛА
Вдохновленный саморазоблачительными признаниями мистера Пратта, г-н Картер предложил прекратить дело.
Однако судья Лео П. Маккарти отклонил предложение.
Взяв напрокат машину, Алекс отвез Джуно в Уайт-Плейнз для дачи показаний.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Ужасно… Боюсь до смерти сказать что-нибудь
— За Гаса не тревожься. Присяжные едва ли поверят Сету после того, что стало известно о нем. Обвинение же построено в основном на его показаниях. — Припарковав машину возле здания суда, Алекс посмотрел на Джуно. — А что будет дальше? Если Гаса оправдают, ты собираешься… Ну сама знаешь, о чем я…
— Выйти за него замуж? — Джуно покачала головой. — Нет… Между нами давно все кончено. Гас, Шеп, Лидия… Видимо, со мной трудно долго поддерживать отношения. Как по-твоему, Алекс?
Лидия и Джуно все еще не разговаривали. Сожалея о случившемся, каждая считала себя преданной. Алекс, дорожа обеими, соблюдал нейтралитет. После возвращения из Калифорнии для него настал трудный период.
В этом году впервые за много лет все они были свободны и жили в одном городе. Размышляя в Калифорнии о своих чувствах к Лидии и Джуно, Алекс понял, что ему предстоит решить, хочет ли он обеих или только одну из них. А если одну, то какой отдать предпочтение? И ответит ли она ему?
Джуно привели к присяге, она заняла место для свидетелей и посмотрела на Гаса. Их взгляды на мгновение встретились, и он печально покачал головой.
Обвинитель, медленно прохаживаясь по залу, обратился к ней:
— Мисс Джонсон, правда ли, что вы и подсудимый Густав Палленберг состояли в незаконной связи?
Джуно судорожно вздохнула:
— Мы встречались эпизодически, но между нами все кончено.
— Встречались? Бросьте, мисс Джонсон. Разве вы познакомились с мистером Палленбергом и стали любовниками не в знаменитом ночном клубе на Сардинии? Ведь это произошло за целый год до смерти Нины Палленберг!
— Ну… да. Но я же сказала вам, что все кончено. — Джуно закусила губу.
— Кончено? Вы порвали с подсудимым до того, как получили от подсудимого заем в размере полумиллиона долларов?
— Я не знала…
— Эти деньги принадлежали мистеру Палленбергу или его жене?
— Я думала, что это банковский заем…
— Нас не интересует, что вы думали, мисс Джонсон.
Придерживайтесь фактов. Вы знали, из чьих денег финансировалась ваша доля в клубе «Ночная жизнь»?
— Тогда не знала.
— А теперь знаете?
— Да.
— Вы даже не подозревали, что этот заем сделан на деньги миссис Палленберг?
— Нет.
— Не кажется ли вам странным, что именно первый сберегательный банк, куда вам рекомендовал обратиться мистер Палленберг, предоставил заем в полмиллиона долларов, тогда как прочие банки отказали?
— Я не слишком хорошо разбираюсь в финансовых вопросах, мистер Шварц. Получив заем, я так обрадовалась, что не задумывалась об этом.
— Еще бы не обрадоваться! — ядовито заметил Шварц. — Но несмотря на радость, купленную за полмиллиона
— Да… так оно и есть. И это был деловой заем, насколько я знала, предоставленный банком. Я уже начала выплаты в счет его погашения.
— Однако, по-видимому, двенадцатого июля, в день смерти Нины Палленберг, кончилось не все. Вас застали в объятиях мистера Палленберга в офисе вашего клуба. Этого вы не отрицаете?
— Это было не…
— Вы отрицаете, что были в объятиях мистера Палленберга?
— Нет, но…
— Правда ли, мисс Джонсон, что тогда вы сказали мистеру Палленбергу: «отделайся от Нины»? Вы произнесли эти слова, мисс Джонсон? Сказали «отделайся от Нины»?
— Да… но я имела в виду…
— Больше вопросов нет.
После того как обвинение закончило изложение своей версии, Эдмунд Картер в ходе перекрестного допроса продолжал опровергать факты, изобличающие его подзащитного.
Адвокат взял слово, чтобы изложить версию защиты.
Несмотря на предпринятые им удачные демарши, все еще оставались веские улики, свидетельствующие против его подзащитного: стрихнин был взят с псарни. Гас сам распорядился принести шампанское и икру, после чего отпустил слуг. Он написал записку о самоубийстве и принял валиум, ослабляющий действие яда… А самое главное — перерезанный телефонный провод.
Первая свидетельница, вызванная Картером, была полной неожиданностью для всех, ибо ее имя не фигурировало ни в одном из протоколов предварительного опроса свидетелей.
— Приглашается г-жа Шарон Клуни Вудс, — провозгласил секретарь.
Шарон Вудс, миловидная дама средних лет из ньюпортского высшего общества, рассказала суду о клинике доктора Гундхардта в Швейцарии и о пресловутом лекарстве. Сама Шарон тоже однажды побывала в клинике по настоятельной рекомендации Нины. После этого посещения она невероятно помолодела внешне и преисполнилась сил. Однако по прошествии нескольких месяцев, когда действие лекарства стало ослабевать, у нее зародились опасения. По словам г-жи Вудс, она убеждала Нину прекратить посещения клиники, о чем, насколько ей известно, просил жену и Гас Палленберг.
— Итак, г-жа Вудс, вы и мистер Палленберг уговаривали Нину не продолжать лечения?
— Да, но Нина не желала нас слушать и периодически отправлялась туда. Сначала раз в год, потом раз в несколько месяцев, когда бедняжка попала в зависимость от лекарства… И я заметила… — Шарон Вудс замялась.
— Заметили что, г-жа Вудс? Продолжайте, — приободрил ее Эдмунд Картер.
— Ну.. Нина всегда была веселая, общительная, легка на подъем, охотно ходила на вечеринки, с радостью ездила отдыхать. Но в последние два года все изменилось. Она перестала встречаться с друзьями, заметно нервничала, у нее то и дело менялось настроение. Разговаривая со мной по телефону, то плакала, то смеялась… Все это напоминало истерику. Я уверена, что во всем виновата клиника! Нина не принимала никаких лекарств, кроме витаминов и того снадобья. Мы все очень беспокоились за нее. Она была явно нездорова… Что-то с ней произошло.