Грешная и желанная
Шрифт:
– О… ну, боюсь, я скорее из тех, кто подпирает стенку. Моя жизнь была довольно… – гостья кашлянула, прочищая горло, – …понимаете, довольно скромной в последний год.
На этот раз ресницы вверх не взметнулись, наступила недолгая пауза. Потому что они понимали. Ее родители погибли в дорожной аварии чуть больше года назад, старшего брата убили еще раньше, во время войны 1812 года, и мисс Дэнфорт осталась в этом мире одна. Но, разумеется, имелся еще герцог, который теперь собирался выдать ее замуж за титул, достаточно впечатляющий, чтобы соответствовать ее состоянию, которое
Такова была последняя воля ее отца.
Кузен герцога сбежал из Суссекса в Америку, когда сидящей сейчас перед ним девушке было всего восемь лет. Фальконбридж всегда надеялся увидеться с ним снова, потому что братья были близки, а герцог мало с кем заводил по-настоящему близкие отношения.
– …эээээээнфорт!..
Черт побери, опять этот звук! Такой жуткий, почти призрачный, у него даже волосы на затылке встали дыбом. Фальконбридж снова повернул голову, но при этом успел заметить широко распахнувшиеся глаза мисс Дэнфорт, ее чуть виноватый взгляд, метнувшийся к окну.
Он прищурился.
Ее губы не дрогнули. Руки по-прежнему аккуратно лежали на коленях. Она храбро встретила его взгляд.
– Может быть, овца свалилась в сточную канаву? – предположила Женевьева в наступившей тишине. – Бедняжка.
– …ууу вас…
Теперь было отчетливо слышно, что это голос.
Мужской голос.
– Ммо… может быть, это ветер? – попыталась небрежно произнести мисс Дэнфорт, но у нее не очень получилось. Слово «ветер» она скорее пропищала, чем сказала.
А когда Фальконбридж резко встал, она подскочила.
– Я просто взгляну, хорошо? – Он в три шага пересек комнату, распахнул окно, и от резкого порыва ветра шторы высоко всколыхнулись.
Фальконбридж выглянул в окно. На зеленой траве, далеко внизу на коленях стоял мужчина, в страстной мольбе заломив руки и запрокинув голову. Из его разверстого рта неслись жуткие вопли.
– Мисс Дэээээнфоооооорт! Я люблюууууууууу вас! Пожалуйста, всего одно словечко, умоляяяяяяяю! Не отвергайте меня!
Герцог некоторое время смотрел на эту душераздирающую сцену.
Затем очень, очень медленно повернулся и уставился на притихшую, широко распахнувшую глаза мисс Дэнфорт.
Он молчал так долго, что когда в безмолвном вопросе вскинул вверх брови, та подпрыгнула.
– Вам знаком этот голос, мисс Дэнфорт?
Она откашлялась.
– Ой… Боже. Кажется, это мистер Луччези. Он плыл пассажиром с нами на корабле, и боюсь, у него возникли… – ее лицо очаровательно покраснело. – …нежные чувства, на которые, заверяю вас, я не отвечала, хотя мне с большим трудом удавалось оставаться вежливой и вести себя подобающим образом. Должно быть, он… должно быть, он каким-то образом последовал за мной прямо с корабля.
Вероятно, винить следовало ее свободные американские манеры. Хотя следует признать, Луччези все-таки не орал «Тэнзи!».
– …пожааааалуйстаааа… – вплыла в окно безнадежная мольба.
– Он итальянец, – добавила мисс Дэнфорт в последовавшей глубочайшей тишине.
– А, – сочувственно отозвалась Женевьева, будто
Мисс Дэнфорт метнула в ее сторону благодарный взгляд.
– Такое случается, – заметила Женевьева. При этих словах брови ее мужа снова взлетели вверх. – Не со мной, разумеется, – поспешила добавить она. – Но моя сестра Оливия… Ну, вы же видели цветы. – Она махнула куда-то в сторону каминной полки. – Мужчины всегда падают к ее ногам. Вечно посылают ей цветы. Заключают конфузные пари о том, когда она выйдет замуж, в книге пари клуба «Уайтс» и…
Герцогиня осеклась, увидев на лице мужа явно скептическое выражение.
– Осторожнее, моя дорогая, – произнес он. – Это начинает походить на одобрение.
Она усмехнулась, он усмехнулся ей в ответ, и наступил кратчайший миг, когда показалось, что они одни во всем мире.
Но голос мисс Дэнфорт нарушил иллюзию:
– Мне ужасно стыдно, что доставляю вам столько неудобств, ведь вы были ко мне так добры и так хорошо меня приняли! – Мисс Дэнфорт ломала руки. – Я и подумать не могла… то есть я не могла предвидеть… преследовать меня до вашего дома! Я просто в ужасе, что…
Герцог вскинул руку.
– Вы хотите поговорить с мистером Луччези, мисс Дэнфорт?
Она так энергично замотала головой, что два белокурых локона зашлепали по ее щекам, как плетка-девятихвостка.
– Хотите, чтобы я поговорил с мистером Луччези?
– Нет! То есть я бы предпочла, чтобы вы этого не делали. То есть… ой, я просто хочу, чтобы он ушел. – Она снова опустила голову и больше ничего не сказала.
Вот тут Фальконбридж все-таки вздохнул. Матерь Божья, да ведь это сущее дитя. Девушка представляет опасность для самой себя. Чем скорее он сможет передать ее с рук на руки подходящему мужу, тем лучше. Это, вероятно, будет достаточно просто, но пока придется следить, чтобы она не попала в беду. Впрочем, не так уж это и сложно. Умные мерзавцы боятся герцога Фальконбриджа, а от глупых он избавится с легкостью.
Однако один определенный мерзавец нуждается в особом, персональном предостережении.
Герцог повернулся к жене.
– Дорогая, – небрежно произнес он, – как ты думаешь, твой брат сейчас находится в Пеннироял-Грин?
Ей не потребовалось спрашивать, о ком идет речь.
Йен Эверси перекатился на бок и открыл один глаз. К счастью, он очнулся до того, как глубокий сон цепко вонзил в него свои когти, и это была одна из причин, по которой он проснулся в веселом настроении.
Как и всегда после пробуждения, он вытянул ноги и подвигал руками, радуясь, что все еще может дышать, все еще обладает всеми своими конечностями.
Он протяжно, с удовольствием выдохнул и открыл второй глаз.
В окне виднелась идеальная половина луны и несколько звезд. Близится ночь. Что означает – ему лучше поскорее уйти, иначе пострадает его нерушимый принцип – никогда не оставаться до утра.
Он потер ухо и пробормотал:
– Забавно.
– Что забавно, mon cher? – послышалось рядом сонное мурлыканье с французским акцентом. Это была вторая причина, почему Эверси проснулся в хорошем настроении.