Грешная святая любовь

Брукс Карен

Брайан пожал плечами.

– Смотря о чем ты спрашиваешь. Бизнес идет прекрасно. А личная жизнь - в полном дерьме.

– Что случилось?

– Я порвал с Флоренс.

– Это последняя?
– Аллан улыбнулся.
– Раньше ты всегда рассказывал мне о них…

– Но в последнее время тебе стало явно не до моих подружек.
– Брайан вздохнул.
– Да, Флоренс была моей леди месяца.

– На чем же вы не поладили?

– Как всегда. Завела шарманку на тему вечной любви.
– Брайан нарочито передернулся.
–

Нам ведь этого и даром не нужно, верно?

– Нет, - ответил Аллан после еле заметной паузы.
– Ни в коем случае.

– А как дела у тебя? Все сидишь допоздна?

Какая уж там работа, подумал Аллан, действительно теперь надолго засиживающийся в своем кабинете после окончания рабочего дня. Но был ли смысл торопиться домой?

Если он попадал в дом до семи часов, они ужинали вместе, Маргарет на одном конце длинного стола, он - на другом.

– Как прошел день?
– спрашивал он.

Она отвечала, что прекрасно, и задавала ему ответный вопрос. Затем они погружались в ставшее уже привычным вежливое молчание, в котором пребывали со дня бракосочетания.

Аллан нахмурился.

– Да, я по-прежнему мною работаю. Знаешь, оказывается, по вечерам, когда все уходят и замолкают телефоны, работа идет гораздо лучше.

Брайан кивнул.

– Конечно, почему бы и нет? Спешить домой тебе незачем.
– Он взглянул на друга и лукаво улыбнулся.
– Если, конечно, ситуация не изменилась и ты не начал извлекать преимущества из проживания под одной крышей с временной женой.

Аллан пристально посмотрел на него.

– Что, черт побери, ты имеешь в виду?

– Спокойно, не нервничай. Просто мне интересно, сохраняется ли статус-кво, вот и все.

Глаза Аллана потеплели.

– Разумеется, - ответил он.
– Извини, Брайан, неделя была тяжелой.

Нет, подумал Аллан, вряд ли даже Брайан понимает всю сложность его положения.

Брайан никогда не жил в одном доме с женщиной, которая с таким же успехом могла быть просто привидением. Ему не доводилось входить в комнату, чтобы увидеть, как она вежливо улыбается и тут же уходит. Он никогда не ощущал слабого аромата духов, оставшегося от ее недавнего пребывания в какой-нибудь комнате. И конечно, Брайан никогда не слышал нежного смеха во время телефонных разговоров и не проводил следующие несколько часов, сходя с ума от попыток догадаться, кто это, черт побери, способен заставить ее смеяться, когда сам он не в состоянии этого сделать.

Нет, Брайан не имел об этом никакого понятия. И он не лежал ночь за ночью один в своей постели, с горящим, как в огне, телом, зная, что всего одним лестничным пролетом выше лежит, тоже одна, самая прекрасная женщина в мире…

– …К старику?

Аллан смутился.

– Извини, Брайан. Я прослушал, что ты сказал.

– Я спросил тебя, по-прежнему ли вы с Маргарет совершаете еженедельные паломничества в дом твоего деда или спустя пять с половиной месяцев дисциплина немного поослабла?

–

Ты шутишь? Это же командная игра. Он и мисс Коулсон ожидают нас каждое воскресенье ровно в час дня.

– И старикан по-прежнему здоров, энергичен и счастлив.

– Да, он чувствует себя прекрасно.
– Аллан улыбнулся.
– И без ума от Маргарет. И хочешь верь, хочешь не верь, теперь, узнав его получше, она тоже привязалась к нему.

– Ну и что же произойдет, когда твой матримониальный опыт наконец подойдет к концу? Осталась ведь одна неделя, не так ли?

Аллан отпил еще глоток.

– Совершенно верно.

– Но что скажет на это твой дед?

– А что он может сказать? Он знал о контракте, который мы подписали, с самого начала. Я никогда не лгал ему.

– Да, но он, должно быть, на что-то надеется?

– Разумеется. Но дед - прагматик. Он хотел, чтобы я попробовал жениться, я согласился. И если из этого ничего не вышло…

– Се ля ви, как говорят в Бруклине?

Аллан рассмеялся.

– Совершенно верно.

– Ну что ж, ты всегда утверждал, что в этой авантюре и его доля вины. Жена, которую он тебе нашел, оказалась неподходящей, не так ли?

– Да, - помолчав минуту, сказал Аллан.
– Видимо, так.

– Значит, мисс Благовоспитанность - само совершенство, доброта и услужливость, свет в окошке - оказалась зловредной, бессердечной, безразличной стервой, которая только выглядит горячей штучкой, а на самом деле обладает сексуальным темпераментом холодильника…

Аллан действовал так быстро, что потом окружающие так и не смогли прийти к единому мнению, что же произошло на самом деле. Сходились только в одном - двое сидели и мирно разговаривали, и вдруг тот, что повыше и посимпатичнее, вскочил на ноги, схватил более плотного за воротник и приложил его спиной о стойку бара с такой силой, что та чуть не рухнула.

– Заткнись!
– прорычал Аллан.

– Эй!
– Рот Брайана открывался и закрывался, как у вытащенной из воды рыбы.
– Эй, - прохрипел он, поднимаясь на цыпочки и пытаясь разжать руки друга, - что с тобой?

– Ты говоришь о моей жене, Брайан. О моей жене! И не забывай об этом, черт побери.

– Хорошо, старик, хорошо. Только отпусти меня, ладно?

Они смотрели друг на друга. Брайан покраснел как вареный рак, на мертвенно-бледном лице Аллана резко выделялись потемневшие, полные ярости глаза.

Стальная хватка медленно ослабла. Зрачки Аллана вновь посветлели, он отпустил воротник Брайана и пробормотал:

– Черт побери!

Брайан плюхнулся на стул. Приутихший было вокруг них шум возобновился.

Аллан тоже сел, трясущимися руками взял стакан и осушил его до дна. Потом поставил на стол и посмотрел на друга.

– Она моя жена, - сказал он.
– Маргарет - моя жена. Ты понимаешь это?

И, прежде чем Брайан успел ответить, он поднялся и, пробравшись сквозь толпу, вышел из бара.