Грешная женщина
Шрифт:
— Тошно тебе тут, Елизар Суренович, — Алеша невинно улыбнулся. — Хочешь, Настю пришлю? Побалуешься еще разок.
Насмешка не задела старика, но повергла как бы в отчаяние.
— Всем ты хорош, Алеша, но циник. Какой же ты циник! Неужто
— Скажи, зачем звал-то?
— Рано хоронишь, Алешенька. Уйду, когда сам пожелаю. Наследника нету, это тяжко. Некому дело передать. На тебя, дурака, рассчитывал, да, видно, ошибся. Ступай себе с Богом. Но больше уж так не шали. И этот грех, который случился, еще отмолить придется.
Молча Алеша поднялся и пошел к дверям. Оставил за владыкой последнее слово, но себе не в убыток. И пока проходил больничным садом, думал: надо спешить. Надо валить старую образину, выпрямляться в полный рост и брать мир за рога по-настоящему, намертво…
После его ухода заглянул к владыке Иннокентий Львович. Сердобольно попенял за открытое окно:
— Октябрь — не лето. И кондиционер работает. Зачем такое легкомыслие. Сквознячок в ухо влетит, тут и пневмонийка рядышком. Тебе это надо?
— Не люблю я твоих кондиционеров. Хорошего воздуха хочу, натурального. После грозы-то! Как дышится на воле, а, Львович?
— Надышишься еще. Кости давно ли срослись?
Елизар Суренович с отвращением надкусил розовое яблоко.
— Проводил звереныша?
— Через сад шарахнул, аки лось.
—
Иннокентий Львович нацедил жижи из кофейника.
— Да я тоже, знаешь ли, к этому склоняюсь. Не хватает ему все же душевной тонкости. Какой-то он неблагоприятный для наших планов. Какой-то бесперспективный. Овчинка, как говорится, выделки не стоит.
— То-то и оно, — вздохнул Благовестов. — Гордыня ему свет застит. От нее лекарства нету, кроме могилы.
14 июня. Все чаще думаю, почему жила так гнусно, нехорошо? Что мешало жить иначе? Да я ли одна? Посмотришь, иная пигалица — и умная, и красивая, и с голоду не подыхает, а не успеют грудешки набрякнуть, уже вывалялась в грязи. Уже ищет, куда бы вмазаться погуще. И что в результате я видела, кроме наглых, бесстыжих, похотливых рож?
Куда делись все тридцать два моих лазоревых годочка? На что их потратила? Где мой сын и где моя дочь?
Женек, прости меня, родной мой!
Когда с тобой познакомилась, стало полегче. Хочу, чтобы ты знал. Где был ты — там была любовь…