Грешная
Шрифт:
Ханна не заметила, что он доедал кусок тоста с маслом, сидя за кухонным столом.
Изабель сидела рядом с ним всё еще в своем отвратительном тошнотно-зеленого цвета халате, а сама она была оранжевого цвета — из-за искусственного загара.
Мистер Марин подошел к девочкам.
Он положил одну руку на плечо Кейт, а вторую на плечо Ханны.
— Я поехал. Увидимся вечером.
— Пока
Её отец ушёл, а Изабель поднялась вверх по лестнице.
Ханна уставилась на первую страницу газеты Philadelphia Inquirer, которую её отец оставил на столе, но, к сожалению, все заголовки были про выпуск Йена из тюрьмы под залог.
Кейт продолжала есть дыню.
Ханна хотела просто встать и уйти, но почему она должна уходить? Это был её дом.
— Ханна, — сказала Кейт тихим, грустным голосом.
Ханна подняла глаза, лукаво посмотрев на Кейт.
— Ханна, прости меня, — начала Кейт.
— Я так больше не могу.
Я не могу сидеть здесь и не разговаривать.
Я знаю, что ты зла на меня за то, что произошло осенью в ресторане.
Я была такой ужасной в то время.
Я правда прошу прощения.
Ханна перелистнула страницу газеты.
Некрологи, уже лучше.
Она сделала вид, что увлечена статьей про Этель Норрис, восьмидесяти пяти-летнюю женщину, работающую хореографом труппы современного танца в Филадельфии.
Она умерла вчера во сне.
— Мне тоже сложно, — голос Кейт дрогнул.
— Я скучаю по своему отцу.
Мне бы хотелось, чтобы он всё ещё был жив.
Не в обиду Тому, но это странно видеть мою маму с кем-то другим.
И как-то странно радоваться за них.
— Они же о нас не думают, не так ли?
Ханна была так возмущена, что ей хотелось кинуть дыню Кейт через всю кухню.
Все, что вырывалось у Кейт изо рта, звучало, как отрепетированный сценарий, будто она скачала идеальную "пожалейте меня" речь из Интернета.
Кейт сделала вдох.
— Прости меня за то, что произошло в Филадельфии, на меня столько всего навалилось в тот день.
Проблемы, которые я не должна была выплёскивать на тебя.
Вилка со звоном упала на пол.
— Со мной произошло кое-что страшное перед тем обедом.
Тогда я не сказала маме, я была уверена,
Ханна нахмурилась, глядя на Кейт секунду-другую.
Проблема?
Кейт отодвинула тарелку.
— Я встречалась с тем парнем, Коннором, прошлым летом.
Как-то вечером, в одни из последних выходных перед школой, дело зашло слишком далеко.
Её лоб наморщился, а верхняя губа задрожала.
— А на следующий день он порвал со мной.
Месяц спустя я пошла на приём к гинекологу, и у меня нашли некоторые... осложнения.
Глаза Ханны расширились.
— Ты забеременела?
Кейт быстро потрясла головой.
— Нет.
Это было кое-что другое.
Ханна была уверена, что если бы её челюсть могла отвиснуть сильнее, она достала бы до стола.
Её мозг проводил миллион операций в минуту, пытаясь вычислить, какие осложнения имелись ввиду.
Венерическое заболевание? Третий яичник? Забавно выглядящий сосок?
— Так ты в порядке?
Кейт содрогнулась.
— Сейчас да.
Но одно время было дерьмово.
Было по-настоящему страшно.
Ханна прищурилась.
— Почему ты рассказываешь мне это?
— Потому что я хотела объяснить, то что произошло, — призналась Кейт.
В её глазах заблестели слёзы.
— Послушай, никому не рассказывай то, что я тебе сейчас рассказала.
Мама знает, а Том не в курсе.
Ханна сделала глоточек кофе.
Она было сражена словами Кейт, но также чувствовала некоторое облегчение.
Прекрасная Кейт облажалась.
И ещё, подумала Ханна, она никогда не видела, как плачет Кейт.
— Я ничего не расскажу, — сказала Ханна. — У нас у всех есть проблемы.
Кейт неоднозначно шмыгнула носом.
— Точно. А какая у тебя проблема?
Ханна поставила свою кофейную чашку в горох, размышляя.
Если не это, она сможет узнать, поделилась ли Эли с Кейт её секретом.
— Ладно. Но ты, наверное, его уже знаешь.
В первый раз это случилось, когда мы с Элисон приехали в Аннаполис.
Она буравила взглядом Кейт, пытаясь догадаться, поняла ли она.