Грешница и кающаяся. Часть II
Шрифт:
— О, кормчий Мартин не верит в ангела-душителя, так пусть он испытает'
— Я понимаю, что ты хочешь сказать,— с улыбкой возразил гигант-моряк,— но лучше, чтобы ты лег под ангела, а я посмотрел бы.
— О, кормчий Мартин, Сандок верит в ангела-душителя и ему не надо никаких опытов… Хороший совет дает Мартин,— проговорил Сандок, посмеиваясь.
— Я охотно посмотрел бы на ангела-душителя, но это, наверное, не так просто.
— Очень даже просто! Кормчий Мартин и Сандок возьмут лошадей и поедут в Сен-Клу. Моро с радостью примет
— Гм, а мы оба вернемся? — проговорил кормчий в раздумье.
— О, Мартин боится?
— Как бы не так! Я говорю это потому, что завтра утром господин Эбергард заметит наше отсутствие.
— Если мы выедем пораньше, масса не заметит. От замка сюда три часа езды на хороших лошадях.
— Вот бьет восемь часов. Ну, так и быть, брат Сандок, выведи-ка двух лошадей получше, а я сейчас приду.
Негра очень обрадовало решение Мартина, и он поспешил в конюшни, а Мартин пошел в особняк спросить, не понадобятся ли до утра услуги его или Сандока.
Все, казалось, благоприятствовало ночному предприятию. Князь работал и, не имея никаких приказаний для Мартина и негра, охотно позволил им прокатиться.
Сандок быстро оседлал двух отличных скакунов и поджидал Мартина на улице.
Он тихо засмеялся, когда кормчий довольно неловко влез на лошадь и сидел в седле, как все моряки, сильно подавшись вперед.
.— Эй, негр, ты что это позволяешь себе? — полушутя-полусерьезно бранился Мартин.— Или так всегда бывает, когда к вам, неграм, относишься с добром? Какая тебе разница, сижу ли я прямо или согнувшись?
— Меня зовут брат Сандок.
— Пусть будет брат Сандок, но все равно кормчий Мартин, какой бы он ни был, прямой или согнутый, должен внушать тебе уважение.
— Еще бы, конечно! — добродушно рассмеялся негр и тронул коня. Они поскакали рядом по темной улице.
Сандок выбрал дорогу, ведущую через предместья, чтобы въехать в Булонский лес и затем достигнуть Сен-Клу.
Проезжая мимо дворца Ангулем, они увидели, что все окна его ярко освещены, и Сандок сказал:
— У графини игры и танцы, как в волшебном замке, вот где должно быть красиво!
— Барон, небось, опять там, смотрит на красивых женщин и пускает слюнки!
— О да, кормчий Мартин, барон — старый любезник и охотник до всякой хорошенькой женской ножки.
Мартин рассмеялся.
— Я думаю, ты прав, брат Сандок. Барон любит все, что видит. Он любит каждую обнаженную шею, каждую изящную руку, не глядя на лицо и не спрашивая, кому принадлежит шея или рука.
Негр усмехнулся его словам, и они продолжили свой путь в Сен-Клу.
Ночь стояла тихая и лунная. День накануне выдался необычайно жарким, и ночная свежесть радовала обоих всадников.
Около одиннадцати часов вечера они миновали городок и пришпорили коней, чтобы побыстрей достигнуть загородного дворца, смутно видневшегося на возвышенности в наступивших сумерках.
В ту пору никто из членов императорского дворца
Они происходили из разных племен, но легко понимали родной язык друг друга и в те часы, которые провели вместе, предавались воспоминаниям о родных местах.
Обоим неплохо жилось на чужбине, но, тем не менее, и тот и другой в глубине души тосковали по отечеству и хотели бы повидать его еще раз. Только повидать, потому что у каждого возникли новые привязанности. Сандок, к примеру, очень любил своего господина, сдружился с Мартином и никогда не согласился бы их оставить.
Сандок был очень рад столь неожиданно встретить черного собрата и услышал от него много интересного, в том числе и тайну об ангеле-душителе, хотя старый дворецкий строго-настрого запретил слугам распространять эту, как он выразился, дурацкую болтовню.
Сама комната давно уже пустовала, поэтому перестали говорить и о чуде, связанном с ней. Старый дворецкий в последние годы жизни уже не тешился таинственными историями, хотя его не переставало занимать, почему человек, укладывающийся спать под сенью прекрасного белого ангела, всякий раз наутро оказывался мертвым.
Поэтому он никому больше не позволял занимать зловещую комнату.
Предосторожность эта оказалась совершенно излишней. Никто из прислуги ни за что не согласился бы ночевать в этой комнате, предпочтя провести ночь на лютом холоде, нежели в мягкой постели под ангелом-душителем.
Боязнь привидений и всякой чертовщины, обычная у прислуги старинных дворцов и замков, дошла здесь до того, что никто не хотел даже хранить у себя ключ от комнаты; он переходил из рук камердинеров в руки лакеев, пока наконец не попал к Моро, оставившему его у себя.
Моро отличался трезвым взглядом на вещи.
Что худого может причинить ему ключ, который он не собирается использовать по назначению?
Часто его мучило любопытство, он порывался зайти в комнату, но останавливал запрет или страх. Но однажды он все-таки осмелился…
Помещение имело странный вид. Пол находился на одном уровне с землей, окна, по странной прихоти архитектора, отсутствовали вовсе. Только два отверстия проделаны были в углу, чтобы пропускать воздух. Освещалась комната свечами.
Нас не должно удивлять это обстоятельство, потому что в старинных замках и дворцах зачастую не только спальни, но и столовые не имеют окон, дабы обитатели их могли продлить ночь искусственно, а в случае необходимости прервать ее, осветив множеством свечей.
Мы уже знаем, что увеселительный дворец Сен-Клу построен был давно, позже не раз обновлялся и благоустраивался вместе с обоими флигелями, и только комната с ангелом-душителем, что находилась в дальнем флигеле, осталась без изменений.