Грешница
Шрифт:
– Девочка, что ты со мной делаешь! – стонал он. – Ты чудо!
– Я люблю тебя, – шептала я в ответ, – и буду любить всегда.
Мы оба забыли про усталость и терзали друг друга бесконечными ласками и поцелуями. Мне кажется, я впервые поняла, как важно в любви понимать и чувствовать что нужно любимому человеку. Он это знал и раньше, и с тех пор как мы стали близки, делал для меня все, что мог. Теперь я сторицей вернула мужу свой долг.
Обессилив от любви, мы уснули, не в силах разъединиться.
Глава 11
Проснулась я внезапно. За окном было светло, но в доме было очень тихо и я подумала, что и утро еще не наступило.
Я не сразу смогла понять, что меня тревожит, но, подумав, догадалась, что всему виной были тайные Алешины мысли о наших разных временах и культурах. Что это такое, я уже вполне сознавала. Мы с ним выросли в разное время, в отличных условиях и случалось, не понимали друг друга. То, что для него не имело никакого значения, то же церковное благословение нашей любви, было очень важно для меня. Значит, есть многое из того, что нужно ему, но о чем я не знаю. Когда я это подумала, в голове у меня словно, что-то прояснилось.
Откуда у меня взялись такие мысли, я не знала. Еще недавно, я могла думать только о том, что видела или вижу вокруг, а теперь же меня волновали, всякие, как их называет Алеша, «абстрактные категории», и самое удивительное, я почти понимала, что это такое!
Эта способность могла появиться только от общения с ним. Я слишком глубоко влезла в его мозг и почти на пустом месте, у меня начали возникать совершенно новые представления. Я закрыла глаза и увидела город, в котором он жил, многоэтажные дома, асфальтированные улицы с рекламой и автомобилями. Причем для меня, как, видимо, и для него, это было не чудом, а обыденной реальностью. Получилось, что его память стала как бы и моей. Я подумала, что теперь для меня самое главное, суметь правильно всеми этими новыми знаниями распорядиться.
Конечно, я не удержалась и первым делом рассмотрела его бывшую жену. Внешне она была по-своему интересной, хотя ее грудь и попка мне совсем не понравились.
Будь у меня такая же, как у нее одежда и макияж, она бы мне не годилась и в подметки! Я не хотела, но как-то против воли, вспомнила их первую близость и сама испытала легкое волнение, как будто я мужчина и испытываю к женщине его чувства. Это было по-своему приятно и очень необычно.
У меня даже начало что-то напрягаться впереди, словно я не баба, а мужик. Потом я оживила воспоминания того дня, когда он впервые увидел меня, увидела себя со стороны и ужаснулась, какой неловкой и зажатой была.
Алеша, видимо, что-то почувствовал и беспокойно заворочался во сне. Мне пришлось затаиться. Я еще не решила, можно ли ему говорить о том, что теперь у нас с ним одна память на двоих. Ведь он влюбился в простушку, искреннюю и наивную, а теперь рядом с ним была женщина, обогащенная памятью и опытом двух совершенно разных жизней.
Все, что этим утром происходило со мной, было так нереально и странно, что у меня от непривычного напряжения начала раскалываться голова и двоиться в глазах. Я даже сжала виски руками и застонала от боли. И Алеша тоже, вдруг, застонал во сне и, резко повернувшись на подушке, притронулся рукой к голове.
Я растерла себе виски, шею, и мне стало легче. Алеша тоже успокоился, повернулся на спину и начал похрапывать. Однако чехарда у меня в голове не проходила. Я думала о своем, девичьем и одновременно видела эротический сон мужа. Господи, о чем только мужчины не мечтают во сне!
Думаю, если
К сожалению, мой бой бедный разум с большим трудом справлялся с тем валом информации, которую я «скачивала» из Алешиной головы. Узнай он от меня, то, что я познала за свою короткую жизнь, к его знаниям добавилось бы очень немногое, ну, скажем, наши сельские события, обычаи, может быть, умение доить корову, прясть, ткать. А мне теперь предстояло понимать и уметь делать такие вещи, о которых в наше время ни один человек на земле, не имеет никакого представления.
Пока я ломала себя голову, как распорядиться новым опытом, Алеша в своем сне начал заниматься со мной любовью. Как я не сопротивлялась ярким образам его сновидений, невольно начала включаться в любовную игру и одновременно, ощущать и то, что положено чувствовать только мужчине. Я держалась, сколько могла, старалась отвлечься и заблокировать его воображение, но эмоции оказались сильнее доброй воли и нервная система пошла в разнос. Такого странного состояния за весь короткий опыт половой жизни у меня еще не было. Когда возбуждение достигло пика, меня начал сотрясать двойной оргазм. Тело само собой выгибалось в конвульсиях и только до боли сжатые зубы, помогли мне удержаться от рвущегося из горла крика.
Не знаю, что в тот момент происходило в голове мужа. Алеша, не просыпаясь, потянул меня к себе, сдавил меня в объятиях, и въяве, овладел моим телом. Я почувствовала, как меня всю внутри обожгла его ворвавшаяся в мое тело страсть. Это было что-то необыкновенное! Я вскрикнула, оттолкнула его от себя и долго лежала без сил и желаний, отдыхая от затухающего наслаждения.
– Алечка, что с тобой? – проснувшись, испугано, спросил Алеша, поворачивая к себе мое лицо и заглядывая мне в глаза. – Ты вся вспотела! Тебе опять плохо?
Я с трудом подняла веки и посмотрела на него. Он как будто плавал надо мной в густом тумане.
– Нет, все хорошо, – собравшись с силами, ответила я, – просто что-то приснилось.
– Господи, как ты меня напугала! Мне показалось, что у тебя жар, давай я тебя вытру.
Я не смогла даже возразить, когда он начал возиться с моим обессиленным телом. Вытерев меня полотенцем, Алеша встал и быстро оделся.
– Ты еще поспи, – виноватым голосом, сказал он. – Прости, я вчера был пьяным и вел себя как эгоист. Ты совсем со мной измучилась.
Я машинально отметила про себя, что теперь правильно понимаю, что значит «эгоизм» и отрицательно покачала головой. В конце концов, в медовый месяц небольшие половые излишества вполне логичны и извинительны.
– Ты куда собрался? – приходя в себя, спросила я.
– Пойду, навещу владыку, как там с его чирьями. Ты, знаешь, мне этот епископ очень понравился, хороший старикан – правильный!
Алеша на прощание наклонился и поцеловал меня в губы, потом, как бы невзначай, присел на край постели и поцеловал еще несколько раз уже совсем в другие места. Чем это должно кончиться, можно было догадаться и без моего дара. В голове у него уже завертелись сладострастные образы.