Грешник
Шрифт:
Я просто снова блеснул своей улыбкой «Наркотики». Я видел ее, эту улыбку. В журналах и в блогах, и в надписях на обложке диска, и при любом взгляде в зеркало. Я слышал, что требуется больше мышц, чтобы нахмуриться, чем для улыбки, и я уверен, что это правда, когда дело доходит до этого особого выражения. Это — просто подергивание губ, серьезно, просто сужение глаз. Без слов это говорит другому человеку не только, что я услышал его, но и, как я понял, что это значит для мира.
В большинстве случаев я использовал ее, когда
— Это оказалось слишком тяжело для других, — Бейби произнесла это, будто мы оба не знали судьбы ее предыдущих телевизионных объектов. — Особенно, если у них есть история о… что же, реальных проблемах.
Я продолжал улыбаться. Я выпил оставшуюся колу и вручил ей бутылку.
— Давай посмотрим дом, — сказал я ей.
Она выбросила колу в корзину цвета неба.
— Что за спешка? Вы, жители Восточного Побережья, всегда куда-то торопитесь.
Я собирался сказать ей, что у меня есть планы на вечер, а затем понял, что не хочу говорить ей, с кем у меня эти планы.
— Я взволнован будущим, что ты приготовила для меня.
Глава 5
ИЗАБЕЛ•
— Я сделала сэндвичи, — сказала моя кузина София, как только я переступила порог Дома Тревоги и Крушения в тот вечер. Она сказала это настолько быстро, что я поняла, она ждала, когда я подойду к двери, чтобы сказать это. Кроме того, я знала, что даже если она сказала просто «сэндвичи», то имела в виду «пожалуйста, посмотри на результат кулинарного процесса, включающего в себя более четырех часов готовки».
— На кухне? — спросила я.
София моргнула на меня своими огромными карими глазами. Ее отец — один из множества мужчин, которые были выброшены за борт нашей совместной жизни — назвал ее в честь потрясающе красивой актрисы Софи Лорен.
— И немного в столовой.
Отлично. Сэндвич, который занял две комнаты.
Не было никакого способа не съесть ни одного сэндвича, даже не смотря на ужин с Коулом. София была моей кузиной по маминой линии. Она была на год младше меня и жила в постоянном страхе потерпеть неудачу, потратить время впустую и лишиться любви матери. Она также обожала меня без каких-либо на то причин. Существовало много других людей, более достойных ее лести.
— Не все поместились на кухне? — я сняла свои мешковатые сапоги возле входной двери, где они приземлились на пару мешковатых сапог моей матери. Пустая вешалка закачалась, отразив солнечный свет прежде, чем остановиться. Черт, это место угнетало. Хотя я была здесь уже двадцать один вторник, я все еще не привыкла к нему. МакМэншн был достаточно стерилен, чтобы фактически уничтожать мою личность по кусочкам каждый раз, когда я приходила сюда, коварно заменяя их белым настенным ковром и светлым деревянным полом.
— Я не
Я небрежно махнула рукой и пошла в столовую. И вот, оказавшись там, я поняла, что София весь день готовила огромное количество распределенных по цвету начинок для сэндвичей. Она нарезала помидоры в форме цветка, жареную индейку, говяжьи отбивные. Поколдовала над созданием четырех различных приправленных соусов винегрет[9] и айоли[10]. Испекла два вида хлеба в двух различных формах.
Это все было на спирали с овощами в самом центре. Ее телефон и огромная камера лежали в конце стола, то есть, она уже выложила это в один из своих четырех блогов.
— Тебе нравится? — с тревогой спросила София. Она смяла салфетку своими белыми руками.
Обычно на этом этапе окружающие предполагали, что София — жертва родительских сверхожиданий. Но я точно знаю, что тетя Лорен ожидала от Софии одного — нервничать так же, как и она сама, и София блестяще оправдывала эти ожидания. Она была словно тонко настроенный инструмент, звучащий в резонанс эмоциональному состоянию любого, кто находился рядом.
— Это даже больше, чем отлично, как и всегда, — сказала я. София вздохнула в облегчении. Я обошла вокруг стола, исследовав его. — Ты пропылесосила и потолок тоже?
— Я не нашла лестницу, — ответила София.
— Боже, София, я пошутила. Ты серьезно пылесосила?
София уставилась на меня своими огромными горящими глазами. Она была как причудливое животное.
— У меня было время!
Я атаковала кусочек хлеба зазубренным ножом.
Цель: сэндвич.
Побочный эффект: повреждение.
Заметив мою борьбу, София поспешила мне помочь. Как в замедленной съемке сцены убийства, я вырвала нож у нее из рук и отрезала два неровных куска самостоятельно. Для тети Лорен ее проклятая зависимость не была проблемой, а меня чертовски беспокоила.
— А как же книга, что ты читала?
— Я уже закончила ее.
Я выбрала ростбиф и пармезан.
— Я думала у тебя то коллажно-скульптурное что-то там.
Софи внимательно смотрела, как я выковыриваю зеленую штуку из майонеза.
— Первая часть сохнет.
— Что это такое? Руккола? Когда твой урок эрху[11]? — я не была уверена, что думаю насчет того, что София самая белокожая девушка в мире, играющая на эрхо. Я не могла решить, считалось ли это культурной апроприацией[12]. Но Софии это нравилось, и у нее был талант, как и ко всему остальному, и, вроде бы, никто из ее эрхо-блога не жаловался, так что я ничего не говорила.
— Шпинат. Не сегодня. Я уже занималась этим утром.
— Как насчет вздремнуть? Нормальные люди так делают.