Грешники Святого города
Шрифт:
А что случится, когда свеча догорит? Нет, он освободится раньше.
Я видела магические слои, свитые плотно и искусно — человеку такое не под силу — и светившиеся ледяной демонской энергией. Видела и результаты его неустанной, терпеливой работы по распутыванию узлов, скреплявших круги. Мои глаза скользили по ним, запечатлевая каждый символ в натренированной памяти. Здесь действовала магия демонов, в которую Джафримель не желал меня посвящать. Если эта магия способна пленить его и так долго удерживать в ловушке, я понимала его скрытность. Чтобы сковать его, Ева использовала мое имя… мне даже думать об
Мои руки снова задрожали. Я покрепче ухватилась за меч, а потом кое-что вспомнила.
Я оторвала правую руку от меча и сунула ее в сумку. Все это время я нервно поглядывала на Джафримеля. Он молчал: просто сидел, опустив голову, а чернильно-черные волосы падали ему на лицо, закрывая глаза. Плечи под текучей чернотой плаща были по-военному расправлены, золотистые кисти рук покоились на коленях, меток на запястьях не было видно. Их скрывали рукава.
Я выудила цепочку, на которой болтался сапфир, зажала его в кулаке, тяжело сглотнула, заставила себя разжать дрожащую руку и уронила камень. Он с легким звоном стукнулся о полированный пол в четырех футах от наружного круга, заключавшего в себе пентакль с вписанным в него квадратом и внутренним кругом в середине. Мерцающие энергетические завесы были сфокусированы и расположены так, что любой прямой удар Джафримеля отражался и обращался против него самого. Ева не солгала: эта система надежно защищала от посягательств изнутри, но чтобы разрушить магические слои снаружи, мне было достаточно просто прикоснуться к ним. Сила и мастерство демонов не способны создать защиту, непроницаемую с обеих сторон.
Когда кулон тихо звякнул о пол, Джафримель медленно поднял голову, взглянул на меня, и на долю мгновения его глаза задержались на моем запястье, которое оттягивала мертвая тяжесть темного наруча.
Наверное, я бы отпрянула и выставила меч между собой и зелеными лазерами этих глаз, но в моей груди словно взорвался каменный шар. Вскипела жаркая ярость, и этот огненный удар помог мне прийти в себя. Было приятно выпустить гнев наружу, точно я открыла клапан и сбросила избыточное давление.
Прищурившись, я встретила его взгляд. Я надеялась, что ему так же неуютно, как и мне. Маловероятно, но ведь можно помечтать?
Его губы зашевелились.
— Данте, — тихо произнес он.
Без выражения. Без нажима, без каких-либо эмоций.
«Привет, солнышко. Рад меня видеть?»
Я подавила дрожь.
— Джафримель.
Он пробуравил меня взглядом и немедленно отдал приказ:
— Освободи меня!
«А почему не спросить, как дела?»
Я взъярилась еще пуще. Он опять мне приказывает! Да только руки коротки — сейчас не получится усыпить меня и свалить подальше неизвестно куда и зачем.
— А за каким чертом мне тебя освобождать?
Я замотала головой, так что волосы рассыпались по плечам и упали на лицо. Надо наконец заплести их!
— Я говорила тебе, предупреждала тебя, умоляла не трогать ее! Я просила не лгать мне, не скрывать правду. Похоже, это действует только на людей. А тебе наплевать на человеческие мольбы!
Он пожал плечами. Ну вот, ему все равно!
Хорошо, что у меня так сильно дрожали руки, не то я отмочила бы какую-нибудь
Джаф был прекрасен, как клинок, как все, что идеально выточено под определенную цель.
Ненависть клокотала во мне, ее усиливала горечь обманутого доверия. Винить его за все на свете было несправедливо, но так легко. Вот он сидит здесь, и моя дочь тоже здесь, а между ними стою я.
Этого достаточно.
— Негодяй, — прошептала я. — Проклятый демон.
— Я лишь то, — невозмутимо ответил он, — что ты сделала из меня.
Его правая рука сжалась в кулак, взгляд переместился к красному огоньку свечи, который тут же задрожал и задымился.
— Я предупреждал, Данте, чтобы ты не выводила меня из себя.
Я чуть не завизжала:
— Я?! Я еще и виновата? Ты обманывал меня, манипулировал мной…
Свеча под тяжестью его взора почти погасла, но тут же вспыхнула снова со свистом, словно мимо пролетел самолет.
— Ты, Правая Рука Князя, помогаешь его врагам, — произнес он. — При этом, добавлю, ты выступаешь против собственного а'нанкимеля, демона, падшего из-за любви к тебе. И где, скажи на милость, твоя хваленая честь?
Нам обоим было трудно поверить, что он сказал это. Обсидиановый пол растрескался и сместился под его напором — система защиты устояла и отразила натиск, но с трудом. Было ясно, что Джафримель вот-вот освободится.
И когда это случится, да помогут нам боги.
— Это война, — промолвила я. — Мы с Евой на одной стороне, ты с дьяволом на другой.
— Не будь так самоуверенна, — ответил он саркастически. — Я добьюсь твоего согласия, не сейчас, так потом. Освободи меня, и я обещаю мягко обойтись с андрогином и ее приспешниками. Возможно, кое-кого из них мне даже удастся спасти.
«Что ж, он честно признался, что играет не на моей стороне».
У меня вырвался нервный смешок, заставивший задрожать ближайший гравибольный обруч. Болты, которыми обруч был прикручен к стене, загудели от напряжения. Воздух дрожал, искрился и шипел, как брошенный в реактив карбид.
— Нет такой клятвы, чтобы я тебе поверила, старший.
Я отступила на шаг, потом на два, но никак не могла заставить себя повернуться к нему спиной. Мои глаза предательски упивались его лицом. Мне до боли хотелось, чтобы он посмотрел на меня, но я придушила это желание в зародыше.
— Я могу поклясться моей хедайрой, — сказал он и глазом не моргнув.
— Оставь это для дураков.
Каждое слово было горьким само по себе, но привкус смерти у меня во рту до предела усиливал эту горечь. Такое ощущение появляется, когда вызываешь духов умерших.
— Между нами все кончено, Джафримель. Это война.
Его взгляд оторвался от свечи, пробежал по полу, дошел до моих сапог, поднялся вверх. Джафримель посмотрел мне в лицо. Знак на моем плече ожил, жар растекся по коже расплавленной сталью, обратившейся в бархат и отогнавшей новую волну холода от наруча.