Грешные обещания
Шрифт:
Элизабет смотрела на Бэскомба, пытаясь не выдать свои истинные чувства. С каждой секундой в ней росла уверенность в том, что он каким-то образом замешан в убийстве Рейчел.
Она отвернулась, изображая безразличие.
— Все это меня мало волнует. А вот есть кое-что, что я действительно хотела бы получить. То, что было у Рейчел Уорринг и чего Николас не сможет теперь мне дать.
Выражение лица Бэскомба изменилось. Оно стало несколько озабоченным.
— Неужели вы говорите о рубиновом ожерелье? О его краже писали все газеты.
— Но ведь я женщина! Или вы так не считаете?
Бэскомб рассмеялся и, торжествующе улыбнувшись, полез в карман сюртука. Вытащив оттуда что-то завернутое в платок, он подошел к столику и положил на него сверток.
— Я так и знал, что вам захочется получить это ожерелье. От такой красоты ни одна женщина не способна отказаться. Разверните платок.
Чувствуя, как неистово бьется сердце, Элизабет подошла, трясущимися руками развязала узел на платке с гербом Бэскомбов и обомлела — перед ней лежало ожерелье из рубинов.
Несколько мгновений Элизабет молчала, глядя на мерцающие кроваво-красным огнем камни, потом медленно повернулась к нему:
— Вы были там. Я это знала. Чувствовала, что вы каким-то образом замешаны в этом убийстве.
Бэскомб вызывающе расхохотался:
— Все получилось просто великолепно, хотя и не совсем так, как я планировал. Этот простофиля Кендалл и в самом деле поверил, что убил графиню, хотя у него никогда на это духу бы не хватило. То, что он, воспылав яростью, бросился на нее и начал душить, оказалось мне только на руку. Я лишь докончил начатое им. Я прекрасно знал, что все в Лондоне будут убеждены: графиню Рейвенуорт убил ее муж.
Элизабет молчала. Она была не в состоянии вымолвить ни слова.
— Если вы поедете со мной, рубины будут вашими, — продолжал Бэскомб. — Мы вставим их в новую оправу, и они станут символом нашего успеха. Никто никогда не узнает правды.
Дрожащей рукой Элизабет оттолкнула ожерелье.
— Значит, вы убили графиню Рейвенуорт, а несчастный Кендалл обвиняет в этой смерти себя. — Она ухватилась рукой за горло, даже не сознавая того, что делает. — Вы и девять лет назад солгали, заявив, что Николас убил вашего безоружного брата.
— Но Рейвенуорт и в самом деле убил Стивена. Всем было известно, что он гораздо лучший стрелок. То, что мой брат был вооружен, не имело значения.
— Думаю, для присяжных имело бы.
Бэскомб нахмурился:
— Ну хватит! Мне надоело попусту болтать. Нам пора идти.
— Никуда я с вами не пойду!
На лице Бэскомба появилось угрожающее выражение. Если он и удивился, то не показал этого. Сунув руку в карман, он молниеносным движением вытащил пистолет.
— Нет, пойдете, моя дорогая, — проговорил он, кровожадно улыбаясь.
В ту же секунду дверь в маленькую комнату распахнулась, и на пороге ее возник Рэнд, а из-за стеллажей появился Николас. Оба они были вооружены.
— Опусти пистолет, Бэскомб! Ну, живо! — бросил
Лицо Хэмптона исказилось от ненависти. Он бросил на Элизабет взгляд, не суливший ей ничего хорошего.
— Я просто кретин, что поверил тебе! Нужно было мне сразу догадаться, что у тебя не хватит ума принять мой бесценный дар!
— Я люблю Николаса, но вам, похоже, не дано понять, что такое любовь.
Бэскомб медленно прицелился в Николаса.
— Ты думаешь, что наконец-то перехитрил меня. Думаешь, что на этот раз выиграл. — Рука его, сжимавшая пистолет, от напряжения побелела, и у Элизабет сжалось сердце. — Она и в самом деле так много для тебя значит?
— Она для меня все, — тихо ответил Николас.
Бэскомб криво усмехнулся.
— Это плохо, — бросил он и, молниеносным движением повернувшись в сторону Элизабет, нажал на курок.
— Нет! — крикнул Николас, и в ту же секунду раздался выстрел. Грудь Элизабет пронзила острая боль.
Рэнд тоже выстрелил, однако Элизабет этого уже не слышала. Ноги у нее подкосились, и она начала медленно оседать на пол.
— Элизабет! Бесс! — закричал Николас, бросаясь к ней.
Голос его доносился до Элизабет как сквозь туман. Веки внезапно сделались необыкновенно тяжелыми, а боль в груди была такая, что ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать. Дыхание ее стало прерывистым. Руки и ноги похолодели.
Она видела, как Николас опустился рядом с ней, положил ее голову к себе на колени, видела, как по щекам его потекли слезы, однако сказать ничего не могла. Боль в груди все разрасталась, делалась все нестерпимее. Элизабет знала, что Николас держит ее за руку, однако не чувствовала его прикосновения.
— Не умирай, — прошептал он. — Пожалуйста, не умирай.
— Николас…
Трясущейся рукой Николас гладил ее по голове, прижимал руку к своим дрожащим губам, однако Элизабет не чувствовала их тепла.
— Элизабет… прошу тебя… не покидай меня. Я ждал тебя всю свою жизнь. Ты нужна мне, Бесс. — Голос его дрогнул. — Ты мне так нужна!
Она не хотела умирать. Она не может его так бросить! Она мечтала стать женой Николаса, родить ему детей. Элизабет попыталась сказать ему это, но голос ей не подчинялся. Попыталась поднять голову, но та была как каменная.
— Молчи, — дрожащим голосом прошептал ей Николас. — Ты должна беречь силы. — Он с трудом сглотнул, и Элизабет увидела, как напряглось его горло. — Рэнд уже побежал за врачом. Держись.
Грудь Элизабет снова пронзила боль, и она закрыла глаза. Как же ей хотелось, чтобы он сказал ей, что любит ее! Если ей суждено умереть, пусть последними в ее жизни будут эти слова. Они дали бы ей силы предстать перед неизведанным.
Элизабет с трудом облизнула пересохшие губы. Попыталась сглотнуть, но у нее ничего не получилось. С невероятным трудом открыв глаза, Элизабет увидела склоненного над ней Николаса. Щеки его были мокрыми от слез.