Грешные желания
Шрифт:
В Вискайе ожидалось настоящее столпотворение. Здесь собирались сливки общества не только Майами, Форта-Лодердейла и Палм-Бич, но и Нью-Йорка, Ньюпорта, Саутхэмптона, Лондона, Рима и Парижа.
Габи с интересом раскрыла брошюру. Вискайя был подходящим местом для проведения эффектных праздничных мероприятий. В этом году за выступлением двух оркестров танцевальной музыки (в том числе — латиноамериканской) и настоящим концертом с участием поющего телевизионного кумира Дона Джонсона из «Полиции Майами: отдел нравов», Линды Ронстадт, Хулио Иглесиаса и оперной звезды Пласидо Доминго
В пресс-релизе перечислялись видные члены организационного комитета предстоящего костюмированного бала, чьи имена были в основном знакомы Габи. Читая список, она поставила локти на стол и подперла голову руками. После объявления в воскресном выпуске о помолвке ее появление на костюмированном балу непременно приведет к возобновлению старых знакомств. Ей придется старательно избегать разговоров о своей матери, объяснять, как она стала корреспонденткой отдела мод в «Таймс джорнэл» и на каждом шагу сталкиваться с удивлением, принимать поздравления и барахтаться в нескончаемом потоке вопросов.
Габи подскочила на месте, когда раздался телефонный звонок. На мгновение ее сердце испуганно забилось в груди. Она не чувствовала в себе сил разговаривать с Доддом, вновь выслушивать его радужные планы на предстоящую вечеринку по случаю обручения.
По счастью, это звонила Криссет из фотоотдела.
— Ты получила памятку костюмированного бала? — В голосе подруги чувствовались скептические нотки. — Как тебе нравится? Все, кому предстоит освещать фестивальный вечер в Вискайе, должны приходить в костюмах. Вот пропасть! В редакции говорят, что мы должны заказать костюмы в Робартс-Ренталс.
Памятка, где указывалось, что все сотрудники газеты обязаны появиться в маскарадных костюмах, валялась где-то на столе. Габи начала рыться среди бумаг, пока Криссет продолжала свои сетования:
— Нынче вечером я работаю с тобой в паре, Габриэль. Только что пришло распоряжение Джека. Черт, неужели им непонятно, что таскать комплект фотокамер достаточно трудно и не наряжаясь Клеопатрой, пираткой или кем там еще?
— «Ночь в Венеции», — зачитала Габи, отыскав брошюрку костюмированного бала. На обложке красовалась цветная фотография великолепной лужайки Вискайи и самого особняка в стиле Возрождения. — Никаких пиратов. Думаю, здесь больше подойдут юбки с фижмами и напудренные парики.
Криссет застонала.
— Знаешь, каких размеров Вискайя? Десять акров! И слушай… как мы кого-нибудь сфотографируем, если все явятся в масках?
Тут Джек не снабдил их ясными инструкциями, сообразила Габи. У фоторепортеров, как заметила Криссет, действительно возникали серьезные проблемы.
— Почему бы мне не нарядиться гондолой? — сострила Габи. — А ты будешь гондольером.
— Ах, как остроумно! Только неподходящее время для шуток ты выбираешь, Габриэль. Могу поспорить, что за двести пятьдесят долларов никто не придет.
— Мы придем.
— С тобой невозможно говорить, когда ты в таком настроении. Ты мне больше нравишься в депрессии.
Повесив трубку, Габи вернулась к списку организационного комитета. Джек посоветовал ей обзвонить представителей
— Отдел моды.
Возможно, именно секунда мертвого молчания, повисшая на другом конце линии, встревожила Габи. Как бы то ни было, она внезапно напряглась и вся похолодела, ее сердце забилось в ускоренном ритме.
— Я звоню по совету своих адвокатов, — быстро произнес хрипловатый голос. — Меня некоторое время не будет в городе… Тебе не мешало бы знать…
Габи дышала с трудом — все та же проблема, которая теперь усугублялась невыносимой холодностью этого до боли знакомого голоса. Она даже не вполне понимала, что он говорит. Его голос звучал то отчетливо, то куда-то уплывал, точно звуки плохо настроенного радио. Жестокие слова. Что-то об адвокатах.
О, Господи!
— …взять на себя ответственность… потому что никак не предохранялся… — Габи так дрожала, что с трудом удерживала в руке телефонную трубку. — В сущности, мне посоветовали обсудить это с тобой, потому что… ну, ты можешь быть беременна.
Габи была не в состоянии пошевелиться. Комната редакции поплыла у нее перед глазами.
— Габриэль? Я… то есть мы совершили нечто безумное, — голос неожиданно дрогнул. Похоже, в этом человеке боролись самые противоречивые чувства. — Боже, что я такое болтаю? Хочу, чтобы ты знала, что я не собираюсь уклоняться от ответ…
Она с силой швырнула телефонную трубку, так что сидящие за корректорским столом подняли головы.
В ушах Габи все еще звенели последние слова. Она посмотрела на телефон, как будто в любой момент из него вновь мог донестись голос Джеймса Санта-Марина. От одной мысли об этом ее бросало в холод. Один лишь его голос лишал Габи присутствия духа. О чем он говорил? Волнуется, не беременна ли она?
Габи обеими руками вцепилась в край стола.
О, Боже, думала она, что теперь делать? Как ей все это прекратить?
В следующий момент она поняла, что Джек Карти стоит у ее стола.
— Как насчет чашечки кофе? — спросил он. Его тон был нарочито небрежным.
— Я в порядке, — откликнулась Габи. Она достала из ящика свою сумочку и встала из-за стола. Он, кажется, предлагал выпить кофе? Ее все еще трясло.
Поднимаясь в буфет, Джек не стал расспрашивать о том, что случилось, и Габи была ему благодарна. Он принес ей чашку горячего кофе и присел рядом.
— Кстати, насчет ленча я не шутил.
Обращается с ней, как с жертвой потрясения, подумала Габи и обвела комнату тупым взглядом, понимая, что Джек Карти не далек от истины. При ближайшем рассмотрении ее босс оказался гораздо моложе, чем она предполагала. Веснушки. Голубые глаза. Габи знала, что он разглядывает ее, и потупилась в чашку.
— Вижу, вы с пользой потратили чек на расходы, — сообщил Карти.
На Габи было летнее джинсовое платье без рукавов. После купания во время перерыва на ленч она не стала убирать назад волосы, и теперь они в беспорядке падали ей на плечи. Габи вовсе не чувствовала себя такой привлекательной, как пытался уверить ее шеф.