Грешным делом
Шрифт:
Я кивнул, вспомнив крики.
– Ну и вот, а после этого она собрала вещи и уехала.
– Значит, она больше не вернётся? – Не в силах скрыть радости, спросил я.
– Ты представляешь, эта стерва, – словно не услышав меня, продолжила Циля, сделала это, воспользовавшись нашим с Зоей отсутствием. Разве это не предательство! Ты как думаешь?
Я чуть качнул головой и дёрнул плечами, скосив глаза в сторону.
– Разве нет? –Посмотрела она на меня.
– Да, конечно… -на этот раз кивнул я более решительно.
Циля внимательно на меня посмотрела:
– У тебя правда с ней ничего не было?
– Ты что? – С испугом
– Я так и думала…
Циля посмотрела в окно, где по верхней кромке окна пробежала тень облаков, а потом ещё ветерок ветерок стал качать паутину, запутавшуюся в углах рамы.
– Ну скажи, как это назвать? – Спросила она опять.
– Предательством, что же ещё! – Уверенно кивнул я.
Циля посмотрела на меня:
– Ты не шутишь сейчас?
– Нет! Ты что?
– Вот. И мне не до смеха.
Она развернулась ко мне на кровати, чтобы ей удобней было разговаривать:
– Короче сидим мы втроём, выпиваем. Вдруг Наташка говорит: хотите новость? И давай: я с этим была, с этим, короче –все от меня без ума! Короче, я единственный "огурец" в вашей тройке! А вы чмошницы обе!
– Почему – «чмошницы»? – Не понял я.
–Ну, у нас тренер по велоспорту по фамилии Бурцев есть, так он у нас «чмошницами» отстающих девушек называет. А если ты в лидерши выбиваешься, то «огурцами». Ну, какая Наташка «огурец»? Типичная чмошница!
А я сижу, глазами хлопаю, на Зойку смотрю. Та тоже в недоумении. В общем, то ли на меня аперитив тоже подействовал, то ли у меня накипело к ней, я взяла и дала Наташке с размаху по лицу. Просто, чтобы она не задавалась.
Наташка, естественно, сразу на меня с когтями бросилась. Она здоровая, как кабаниха. Я её ногой оттолкнула, она в меня стул бросила, хорошо я увернулась. Потом я в неё вазой и горшком. Потом мы боролись. Вон, шею как расцарапала, кошка! Зойка нас растаскивала. Я прямо так зла была, что и Зойку отпихнула. Теперь мы все поссорились. Наташка собрала вещи и дёру дала. Я главное ещё кроссовок найти не могу свой, пропал куда –то.
Циля стала озираться, будто ища чего –то. Вдруг спросила с таким слёзным надрывом в голосе, с такой жалостью к себе, что у меня дрогнуло сердце:
– У меня кроссовок пропал. Ты не видел его?
– Конечно, видел, он в коридоре, -показал я головой в сторону двери. –Принести его?
– Не надо, –махнула рукой Циля. – Потом.
– Я его к стене в прихожей прижал.
– Понятно, да…– кивнула Циля.
Что –то не давала ей покоя. Что –то, о чём она не хотела говорить. Мы помолчали. Вдруг, подняв на меня глаза, она спросила:
– Ты правда с ней не спал?
Я ещё отчаянней помотал головой. В самом деле, в этом моём страстном отрицании была доля правды. Физически был, но душа моя была с Цилей. А наполовину, так же не бывает, как "чуть -чуть беременная". Либо беременная, либо нет!
– Это хорошо. Потому что это вообще двойным предательством бы было.
– Сказала Циля.
Я опять закивал головой, только теперь из стороны в сторону, как болванчик.
Почему -то в глубине души я был твёрдо убеждён, что никакого преступления тут и в помине нет. Недоразумением, да, я бы это мог назвать, но преступлением? Нет, это было бы слишком!
Циля опять посмотрела на окно, завешанное наполовину снизу байковым одеялом, и пробормотала:
– Про тебя, кстати, я единственного не поверила. Закрой на замок дверь, пожалуйста.
Услышав просьбу,
– На ключ закрой.
Услышав характерный щелчок, Циля начала стягивать с себя футболку.
– Иди сюда! – Сказала она, ложась на кровати.
Я подошёл и остолбенел. Впервые я увидел грудь богини! Боже мой – какое это было чудо! Такой красоты я в жизни не встречал! Поняв, что она хочет, я дрожащими руками начал расстёгивать рубашку и стаскивать с себя брюки. Кинув свои вещи на тумбочку, я замер, как истукан, залюбовавшись ею.
Нужно сказать, порносайтов в то время ещё не было и Цилю мне было сравнивать не с кем. Так она навсегда и осталась в моей памяти идеалом женской красоты.
Вообще –то голых женщин я прежде видел. Впервые, как сейчас помню, я увидел обнажённую женщину целиком, когда мне было шесть лет. Мы с мамой тогда жили в общежитии. Кроме нас там было ещё две семьи, в одной глава семьи был капитаном милиции, а другая состояла из одинокого пенсионера. У капитана милиции были ещё дочь и жена. Вот его жену я однажды и застал в ванной, стоящей под душем. Прежде чем она успела открыть глаза, услышав скрип двери, я всё очень отлично успел у неё рассмотреть. Открыв глаза и увидев перед собой меня, глядящего на неё во все глаза, жена милиционера прикрыла все свои интимные зоны руками и закричала моей матери: "Кира, немедленно забери своего выкормыша, пока я ему уши не надрала!". Загадкой осталось, почему решив принять душ, соседка решила оставить дверь открытой. Это на первый взгляд невинное приключение, оставило в моей душе неизгладимое впечатление. Мне стало нравиться разглядывать раздетых женщин.
В следующий раз я видел много голых женщин, когда отдыхал в пионерлагере. Мне было тогда лет двенадцать или близко к этому. В уличной душевой, куда я спрятался, чтобы не ездить на картошку, было два отделения – женское и мужское. Со стороны мужской, в перегородке был сучок. Если его немного было расшатать, он вытаскивался, и под ним обнаруживалось отверстие. К нему я прильнул, услышав женские голоса. Девушек было шесть. И все они были голыми! Их тела, освещённые полуденным солнцем, будто лучились и казались от этого неестественно белыми. Красивой походкой они заходили под душ, намыливая животы, груди, волнительные лобки и умопомрачительные ягодицы. Они громко разговаривали и вели себя естественно, так как не подозревали, что из -за перегородки, облизывая пересохшие губы и затаив дыхание на них смотрит подросток.
Вы скажете: а Наташа? Я, разумеется, пытался рассмотреть и Наташу во время нашего ночного нашего приключения, но во –первых, дело происходило в темноте, потому что в последний момент она выключила свет. А во-вторых, она разделась не полностью, сняв с себя трусики, и оставив юбку. Лифчик она сняла, когда была уже под одеялом. Наконец, после того, как между нами всё произошло, она тоже закрылась.
И вот передо мной лежала Циля, совершенно обнажённая, и то, как её видел было невероятно, феерически возбуждающе! Она была потрясающе красиво сложена. И первая мысль у меня была- царица! Ей в самом деле пошли бы царское ложе с пурпурными подушками, грумы с опахалами и подносчицы с вином и фруктами, оскопленные слуги и мириады эльфов, летающие вокруг неё с фонариками. Но даже на этой простой пружинной кровати она выглядела просто великолепно.