Грешный брак 2

Юраш Кристина

Я рассказал, как чудом посмотрел назад, проверяя на месте ли Цили, как вдруг огромная тень смела ее. Дальше я не помню, как слетел по ступеням, как содрал его с перепуганной Цили. Но помню грохот, когда Адам полетел в стену. И чувство, которое внутри ревело и сводило пальцы на его шее: “Как ты посмел, тварь испортить нам свидание!"

И если бы не визги Донны, я бы убил его на месте. И надо было! Надо было просто сжать его посильнее. Оставалось совсем немного. А мне хотелось, чтобы он осознал, за что умирает За то, что посмел приблизиться

к ней. За то, что посмел броситься на нее, напугать ее... Мне казалось, что слишком много оборотней возле Эрцилии!

Ярость пульсировала в венах, но слыша визги Донны, я вдруг осознал, что Цили может быть ранена!

Я опомнился только тогда, когда увидел, что Цили бледная, как полотно. Ее хрупкое тело тряслось, а я бережно заворачивал его в плащ.

"Она цела, просто напугана! Цела".

Я нес ее на диван с этой мыслью. Мне не хотелось никуда класть ее. Мне хотелось прижать ее и не отпускать. Но при этом я понимал, что руки у меня должны быть свободные. Неизвестно, что на уме у Адама.

Я держал ее на руках, сжимая так, чтобы она почувствовала, что я рядом.

Я ощущал жгучую ярость к Адаму. Он заставил ее усомниться в том, что рядом со мной она в безопасности. Он выждал момент, когда я отошел. Я был уверен, что если в доме кто-то есть, то они бросятся на меня. Поэтому и поставил ее возле двери. На улице оставлять ее нельзя, вести за собой в дом, где неизвестно что притаилось, тоже. И тут на тебе!

Даже сейчас, кода я рассказывал об этом, в жилах закипала кровь. Хотелось взмыть в воздух, сжечь старое поместье и закончить начатое.

А потом я рассказал, что Адам тыкал письмами Аспена. И что я честно рассказал, как есть.

– Поздравляю! Адам спас ваше свидание!
– выдохнул Аспен с облегчением. – Хоть какая-то от него польза!

– Спас?
– выдохнул я, все еще сгорая от ярости.

– Защищать - это твоя сильная сторона!
– заметил Аспен.
– И Адаму надо пожать руку... или лапу за то, что дал тебе возможность исправить самое жуткое свидание на свете! Ты главное его пока не убивай. Мало ли, вдруг опять что-то пойдет не так!

А у нас есть Адам!

Аспен выдохнул.

Так, ты главное, не переживай. В целом получилось .. хм... неплохо... Я бы даже сказал, не безнадежно. Да! Ты делаешь успехи! Для тебя, Даниэль, они огромные.

Ничего.

Аспен одобрительно улыбнулся

– Ты еще будешь романтиком! Мы еще сделаем из тебя романтика! Обещаю!
– вздохнул

Аспен, похлопав меня по плечу.
– Я понимаю, что твой отец был суров, как камень. Но ты сам знаешь, к чему это привело. Ты же не хочешь повторения ошибки родителей?

– Ты о чем?
– спросил .

– О том, что женщины, как я уже говорил - очень сложные существа. И то, что твоя матушка была так одержима своей внешностью - следствие холодности твоего отца. Он всегда делал вид, что не замечал ее и ее красоты. Он не восхищался ей, не говорил комплименты, не замечал новые наряды... А женщинам это нужно!

–

Но мой отец любил мать настолько, что отдал за нее жизнь. Хотя это мало помогло.

Против огромной стаи оборотней он не выстоял!
– произнес я.

Я ничуть не сожалел об этом. Я был наследником, которого после инцидента с каретой, поручили заботам нянь, гувернанток и немного семье Аспена. И, сказать по-совести, родители просто присутствовали в моей жизни. Отец учил, но никогда не проявлял ни любви и тепла. Мама была занята собой, поэтому все, на что я мог рассчитывать, на рассеянную улыбку И я был даже не уверен, что она адресовалась мне.

– Твоя матушка была уверена, что не нравится твоему отцу. Что не достойна его.

Что он не замечает ее. А что делает женщина, когда чувствует себя не любимой?

Правильно. Все эти шляпки, туфельки, платья, брошки - это ._ Как бы тебе сказать... Она хватала новую шляпку, смотрела на себя в зеркало: “Ну, может хоть так я тебе понравлюсь?". Видимо, она очень его любила, но его холод все испортил.

Я даже не думал об этом.

– Хочешь сказать, что _.
– начал я, но Аспен прочитал мои мысли.

То, что ты чувствуешь на самом деле знаешь только ты! Ну и я немного, поскольку мы вместе росли!
– вздохнул Аспен.
– Но она -то не знает Если ты дальше ничего не предпримешь, твоя Эрцилия со временем превратиться в твою мать. Которая влюбляла в себя всех вокруг чтобы доказать твоему отцу, что она достойна любви, романтики, комплиментов.

И тут я вспомнил Риона, вспомнил Сигурда... И почувствовал, что Аспен в чем-то прав.

– Ничего, я научу тебя говорить комплименты. Там нет ничего сложного! Нет, не те, которые ты заучил, чтобы укладывать в постель женщин, влюбленных в тебя до неприличия. Мы с тобой это тщательно отрепетируем

– Может ПОЗЖЕ?
– спросил я, глядя на воодушевленного друга.
– Мне нужно получить новое разрешение на брак. Только уже не с Эрцилией Шепард и Тессарой Шепард, ас... с.

– Я тебе напишу!
– кивнул Аспен. И я заметил тревогу.
– А что если король не даст его и сейчас?

– Тогда придется выезжать за пределы страны, жениться там, подавать документы сюда и как бы имитировать, что мы привезли иностранок, - выдохнул я, глядя на друга.
– Можешь принести документы на девушек?

Аспен кивнул и направился в дом, а я стоял и смотрел на замерзший букет и понимал, как глупо все получилось.

– Неужели я превращаюсь в своего отца?
– спросил я, делая глубокий вдох.

Герцог Дорсет пользовался непререкаемым авторитетом, он был справедливым судьей и держал все земли в своем железном кулаке. Он был скуп на эмоции. От его кареты шарахались прохожие. И если бы не наивность Аспена, то к стоящей возле ателье карете с фамильным гербом, даже никто бы не подошел, столь огромным был страх перед моим отцом. Он никогда не хвалил никого, никогда не улыбался, никогда не прощал. И люди трепетали перед ним.