Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках
Шрифт:
Ого! Стал бы я такое от кого-нибудь терпеть?
Она не отвечает. Пять минут… ничего. Шесть… семь.
Черт. Да она всерьез. Не могу же я ей рассказать, что во сне она твердила, что не уйдет от меня. Она решит, что я чокнулся.
Она не отвечает; надеюсь, хотя бы для разнообразия меня послушалась и легла спать. Раздумываю, чем бы нам заняться завтра… Но эти мысли слишком возбуждают, так что я их отбрасываю и сосредотачиваюсь на электронной почте.
Должен признать, короткая перепалка с мисс Стил изрядно меня взбодрила. Она приносит облегчение черной-черной душе.
Пятница, 3 июня 2011
Не могу уснуть. Начало третьего, а я уже час таращусь в потолок. Сегодня не сплю не из-за ночных кошмаров. Кошмар наяву.
Лейла Вилльямс.
С потолка подмигивает детектор дыма, насмехается зеленым огоньком.
Дьявол!
Закрываю глаза и пытаюсь ни о чем не думать.
Почему Лейла пыталась убить себя? Что на нее нашло? Невольно вспоминаю себя самого – юного, несчастного. Хочу отвлечься – однако гнев и одиночество юных лет возвращаются и не отступают. Напоминают мне о собственной боли, о том, как я кидался на каждого, когда был подростком. Мысли о самоубийстве часто приходили мне в голову, но я всегда сдерживался. Ради Грейс. Понимал, что ее это раздавит. Знал, что она будет винить себя, если я лишу себя жизни, а ведь она столько для меня сделала… не мог
Поднимаюсь с постели, отбросив подальше беспокойные мысли. Мне нужно пианино.
Мне нужна Ана.
Если бы она подписала соглашение и все пошло по плану, она была бы здесь, сейчас, спала наверху. Я мог бы ее разбудить и потеряться в ней… или, по нашему новому соглашению, она бы спала рядом со мной, и я бы мог ее трахнуть, а потом смотреть, как она спит.
Что бы она сказала о Лейле?
Сажусь за пианино… а сам думаю: хорошо, что Ана никогда не познакомится с Лейлой. Я знаю, что она чувствует из-за Елены. А что бы она вообразила насчет моей бывшей… своенравной бывшей.
Вот что никак в голове не укладывается: Лейла, когда мы общались, была счастливой, довольной, озорной девушкой. Из нее получилась прекрасная нижняя; мне казалось, что она остепенилась, счастливо вышла замуж. В ее электронных письмах не было и намека на то, что что-то не в порядке. Что же произошло?
Начинаю играть… и тоскливые мысли уходят, оставляя меня наедине с музыкой.
Лейла лижет мне член.
Умело работая губами.
Руки связаны за спиной.
Волосы заплетены в косу.
Стоит на коленях.
Глаза в пол. Скромна. Обольстительна.
Не видит меня.
И вдруг на ее месте Ана. Я растерян, не понимаю, как она тут появилась и почему она так чудовищно похожа на моих девушек – бессловесных, с завязанными за спиной руками. Их почти не различить. Мне никогда не хотелось запоминать их лица. Но Ана не должна быть здесь, она совсем другая, вовсе не одна из них.
Ана на коленях передо мной. Обнажена. Прекрасна.
Мой член у нее во рту.
Но Ана смотрит прямо на меня.
Ее сверкающие голубые глаза все видят.
Видят меня. Мою душу.
Она видит тьму и мое внутреннее чудовище.
Глаза ее распахиваются от ужаса, и вдруг она исчезает.
Черт! Я резко просыпаюсь от болезненной эрекции, которая спадает, стоит вспомнить приснившийся мне испуг Аны.
Какого дьявола?
У меня редко бывают эротические сновидения. Почему теперь? Смотрю на часы: проснулся за пару минут до будильника. Поднимаюсь; над крышами просачивается утреннее солнце. Я с самого пробуждения чувствую усталость – конечно, из-за неприятных сновидений; надо бы на пробежку, сбросить напряжение. В почте нет ни новых писем, ни отчетов, ни новостей о Лейле. В квартире тихо. Гейл еще не видно. Надеюсь, она оправилась от вчерашних переживаний.
Распахиваю стеклянные двери вестибюля и выхожу на улицу, навстречу свежему и солнечному утру; настороженно оглядываюсь. На бегу заглядываю в боковые улочки, в дверные проемы, за припаркованные машины – нет ли там Лейлы?
Где ты, Лейла Вилльямс?
Делаю погромче композицию в исполнении «Foo Fighters» и бегу в такт музыке.
Оливия сегодня на редкость противная. Пролила мой кофе, не сумела переключить на меня важный звонок и постоянно таращится на меня огромными карими глазищами.