Грей. Продолжение
Шрифт:
– Представляю, какой это был для тебя шок, когда ты увидела ее в своей квартире. А ведь Тейлор проверял ее перед этим. Он очень огорчен.
– Я не виню Тейлора.
– Я тоже. Он искал тебя весь вечер. – Мне очень любопытно, где она пропадала все это время с этим плейбоем.
– Правда? Почему?
– Я не знал, где ты. Ведь ты оставила сумочку и телефон в машине. Я не мог тебя отыскать. Где ты была? – спрашиваю я.
– Мы с Итаном пошли в бар на другой стороне улицы. Оттуда я наблюдала за происходящим.
– Понятно. – Мне неприятна мысль,
– Так что же ты делал с Лейлой в квартире? – спрашивает ласково она. Но в ее словах я слышу зловещий подтекст. Что она сейчас хочет от меня услышать? Я не уверен, что это подходящая тема для разговора, по крайней мере сегодня.
– Ты действительно хочешь это знать? – когда я задал этот вопрос, она как-то странно на меня взглянула. Я еще никогда не видел такого выражения лица. О чем она сейчас думает? Что я мог с ней делать, по ее мнению?
– Да, – неуверенно прошептала она. Я тоже не уверен, что ей нужно это знать, но раз ей так нужно знать, скажу.
– Мы говорили, и я искупал ее. – ее глаза в ужасе расширились – И я одел ее в твою одежду. Надеюсь, ты не возражаешь. Но она была такая грязная. – быстро добавил я, чтобы она ничего такого не успела подумать. Ана замолчала и перевела взгляд на свою тарелку. Мне показалось, или ее сейчас стошнит? Она тяжело вздыхает.
– Это было все, что я мог сделать, Ана, – мягко говорю я.
– Ты все-таки испытываешь к ней что-то?
– Нет! – говорю я в ужасе и закрываю глаза. Как она могла обо мне подумать такое? Она должна понять, что я просто позаботился о ней, как о больном человеке. Ана должна понять, что я ничего к ней не чувствую, кроме сострадания. Она не привлекает меня в сексуальном плане. Как она может меня ревновать к ней? Глядя на чумазую Лейлу, я вспомнил себя в детстве. Когда меня забрала к себе Грейс, то первым делом, что она сделала – искупала меня и одела в чистую одежду. Я помню, как после этой процедуры почувствовал себя лучше. Это самая малость того, что я мог сделать для Лейлы. Почему она этого не хочет понять?
– Тяжело видеть ее такую – сломленную, не похожую на себя. Я позаботился о ней, как один человек о другом. – Я хочу, чтобы она проявила к ней жалость, а не ревновала меня к ней. Я смотрю на Ану, а она уставилась в одну точку в своей тарелке. О нет… не надо… пожалуйста… я не хотел снова все портить…
– Ана, посмотри на меня. – сказал я, но она как будто меня не слышит. По моему телу пробежали мурашки. Это очень плохой знак.
– Ана. – я нежно ее позвал.
– Что? – огрызается она. Господи боже. Я не хотел…
– Не надо. Это ничего не значит. Я как будто ухаживал за ребенком, за бедным, больным ребенком. – Она вообще не реагирует на мои слова. Что я наделал? Снова паника начала меня душить…
– Ана? – я хочу, чтобы она со мной поговорила. Я не хочу, чтобы она держала все в себе, это очень не хорошо.
Она
– Ана, пожалуйста.
Она резко поворачивается ко мне.
– Перестань, Кристиан! Что ты заладил «Ана, пожалуйста»? – кричит она, и у нее по лицу снова текут слезы. – Сегодня я наглоталась достаточно всего этого дерьма. Я иду спать. Я устала, телом и душой. Оставь меня в покое.
Разворачивается и быстрым шагом уходит в сторону спальни. Я выдохнул, хоть не в сторону выхода…
Я быстро доел свою порцию, положил тарелку в раковину и пошел вслед за Аной. Я услышал, как из ванной раздался дикий женский крик, от которого мои волосы встают дыбом. Господи, что случилось? Я забежал в ванную и увидел ужасную картину. Ана сидит на полу, мучительно бьется в истерике и рыдает так, что мне на миг показалось, что она сходит с ума.
– Эй, – я сажусь к ней на пол, нежно обнимаю ее и сажаю к себе на колени. – Пожалуйста, не плачь, Ана, пожалуйста. – Она обвила меня руками и начала сильней рыдать, уткнувшись мне в шею. И все, что я могу сделать для нее, крепко обнять и постараться успокоить. Я уткнулся носом в ее волосы, вдыхая ее успокоительный аромат.
– Прости, малышка, – шепчу я. От этих слов, она еще крепче прижалась ко мне и продолжала плакать. Это хорошо, она должна освободиться от накопившихся эмоций. Было бы хуже, если бы она держала все в себе. Я просто сидел и ждал, когда она выплачется. Я не знаю, сколько мы так просидели. И когда у нее закончились слезы, я взял ее на руки и отнес в нашу постель. Снял быстро с себя всю одежду и лег рядом с ней, погасив свет. Я крепко обнял ее, радуясь тому, что она не бросила меня.
Я закрыл глаза и постепенно уснул.
Я стою в центре тоннеля. Сзади меня кромешная темнота, а далеко впереди я вижу свет и приближающуюся ко мне фигуру. Это Ана. Она подошла ко мне и обняла.
– Между нами не должно быть никаких секретов, Кристиан. Откройся мне. – Ана смотрит на меня с мольбой.
– Я садист, Ана. – это, то, что я от тебя скрывал.
Она смотрит на меня в ужасе, потом с разочарованием закрыла глаза, а когда открыла их, на ее лице появилась решительность.
– Тогда мы не можем быть вместе. Я ухожу от тебя. – она выскользнула из моих рук.
– Нет Ана, не уходи, ты нужна мне. Я люблю тебя!
– Я тебя больше не люблю, прощай, Кристиан.
Она разворачивается и уходит обратно к свету, оставляя меня в темноте. Я сделал шаг, чтобы пойти за ней, но уперся в стеклянную стену. Я изо всех сил бью по ней руками, пытаясь ее разбить, но у меня нет сил. Я падаю на колени и бью ладонью по стеклу, смотря на ее удаляющуюся фигуру и умоляя ее вернуться ко мне. Я остался один… мне холодно и одиноко… Я смотрю на свои руки и они на глазах становятся меньше. Мне опять четыре года. Сзади я услышал тяжелые шаги, я оглянулся и увидел, как в глубине туннеля горит уголек от сигареты и ко мне кто-то стремительно приближается.