Грезы Февра (сборник)
Шрифт:
Джесси откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.
– Он смотрит на меня.
– Ну, ты привлекательная женщина… – осторожно проговорил Селби. – Припоминаю, что я сам приглашал тебя на свидание.
– Но тут все иначе, – возразила она. – Ты нормальный. Все дело в том, как он на меня смотрит.
– Раздевает тебя глазами?
Она смущенно покачала головой:
– Нет, дело в другом. Секс не имеет к этому отношения, во всяком случае, в общепринятом смысле слова. Я даже не знаю, как тебе
– Ну, он ведь там живет.
– Он пугает меня. И пробрался в мои эскизы.
На сей раз обе брови Селби поползли вверх:
– В твои эскизы? – Его голос дрогнул.
Джесси все больше приходила в замешательство; разговор шел совсем не так, как она рассчитывала.
– Ладно, я понимаю, что мои доводы не производят впечатления, но он вызывает ощущение гадливости. У него всегда влажные губы. И то, как он улыбается. Его глаза. Визгливый голос. И этот запах. Господи, ты ведь берешь с него плату, ты должен знать!
Эдвард беспомощно развел руками:
– Человек не нарушает никаких законов, если от него пахнет. Он не нарушает условий аренды.
– Вчера вечером он проник в коридор и оставил на полу горсть «Чиз Дуддлс» – я на них наступила.
– «Чиз Дуддлс»? – сказал Селби. В его голосе появились скептические нотки. – Господи, только не «Чиз Дуддлс»! Какой чудовищный поступок! Надеюсь, ты обратилась в полицию?
– Это не смешно. Что он делал в коридоре?
– Он там живет.
– Он живет в подвале. У него отдельный вход, ему нет необходимости появляться рядом с нашими дверьми. Никто, кроме шести съемщиков, не должен иметь ключа от внешней двери.
– Насколько мне известно, ты совершенно права. – Селби вытащил из стола блокнот. – Вот это уже кое-что. Я велю сменить замок на двери. И человек-в-форме-груши не получит ключа. Тебе станет легче?
– Немного, – слегка успокоившись, ответила девушка.
– Но я не могу обещать, что он не сумеет войти, – предупредил Селби. – Ты же знаешь, как это бывает. Если бы я получал пять центов с каждого съемщика, когда они не закрывают за собой дверь…
– Не беспокойся, я сама об этом позабочусь. А как насчет его имени? Ты проверишь договор?
– Но это нарушение конфиденциальности. – Он вздохнул. – И все же я готов пойти тебе навстречу. С тебя причитается. – Он встал и подошел черному шкафчику, где помещалась картотека, вытащил ящик, немного порылся в нем и вернулся к столу с папкой, в которой быстро пролистал листочки.
– Ну? – нетерпеливо спросила Джесси.
– Хм-м-м… Вот твой договор. А вот и остальные. – Он вернулся к началу и стал проверять договоры один за другим. – Уинбрайт, Пибоди, Пьюметти, Харрис, Джеффрис. – Он закрыл папку и пожал плечами: – Договора нет. Ну, это убогое подвальное помещение, и он живет там с незапамятных времен. Либо мы потеряли договор, либо его никогда не было. Такие случаи известны. Всякий раз съемщик продлевает
– Замечательно! – вздохнула Джесси. – И что ты намерен предпринять?
– Сменю замок. Я не собираюсь выселять человека за то, что он предложил тебе «Чиз Дуддлс».
Человек-в-форме-груши со своей потрепанной сумкой стоял на крыльце, когда Джесси вернулась домой. Он улыбнулся, когда увидел приближавшуюся девушку.
«Пусть он до меня дотронется, – подумала Джесси, – пусть он дотронется, когда я прохожу мимо, и я посажу его за решетку за нападение – он и глазом моргнуть не успеет».
Однако человек-в-форме-груши не предпринял никаких попыток ее схватить.
– Я хочу кое-что показать тебе внизу, – сказал он, когда Джесси поднималась по ступенькам. Ей пришлось пройти всего в футе от него; сегодня запах был особенно сильным: прогорклые дрожжи и гниющие овощи. – Хочешь взглянуть на мои вещи?
Джесси молча отперла дверь, вошла внутрь и захлопнула ее за собой.
«Я не стану о нем думать», – сказала она себе, когда устроилась на кухне, чтобы выпить чашку чая. Нужно работать. В конце концов, она обещала Адриану переделать эскиз к понедельнику.
Джесси вошла в студию, отодвинула занавески, твердо решив стереть с картины все следы человека-в-форме-груши. Она закрасила двойной подбородок, подправила челюсть. Переписала влажные губы, сделала волосы более темными и густыми. Представим, что их растрепал ветер, – тогда голова не будет казаться заостренной. Она сделала герою ярко выраженные скулы – теперь лицо стало худощавым. Художница даже изменила цвет глаз. Зачем герою такие слабые бледные глаза? И она сделала их яркими, зелеными и полными жизни.
Когда она закончила, наступила полночь, и Джесси поняла, что устала. Но когда она отступила от мольберта, то осталась удовлетворена своей работой. Мужчина превратился в настоящего героя «Пируэтт»: распутный мошенник и скандалист с меланхоличной и поэтичной душой. И он не имел ничего общего с грушей. Адриан будет в восторге.
Ей нравилась такая усталость. Джесси отправилась спать, довольная собой. Быть может, Селби прав: она напридумывала себе всяких глупостей, позволила человеку-в-форме-груши напугать себя. Но любимая работа, упорный труд станут прекрасным средством от невнятных страхов. Она не сомневалась, что будет спать крепко и ее не посетят кошмары.
Джесси ошиблась – сон не принес ей облегчения. Она вновь, дрожа, стояла на ступеньках крыльца. Здесь было темно и грязно. Сильный запах гниения от мусорных баков сводил с ума, ей казалось, что она слышит, как в них кто-то шевелится. Дверь начала открываться. Человек-в-форме-груши улыбнулся ей и коснулся холодными мягкими пальцами, похожими на сгусток червей. Он взял ее за руку и увлек за собой внутрь, внутрь, внутрь, внутрь…
В десять часов утра в дверь ее комнаты постучала Анжела.