Грёзы и предостережения
Шрифт:
— Красавец, — подытожила удовлетворенная осмотром.
Мне бы испугаться, но мне так надоело бояться еще в прошлой жизни. Страх ничего не меняет. И не спасает. Он лишь делает тебя еще более беззащитной перед угрозой. А поэтому бояться я буду потом и чего-то хорошего. Например, первой брачной ночи… Вот это действительно страшно — четверо мужчин и маленькая я. А учитывая, что я угодила в неприятности, наверняка, еще и накажут. Только наказание от них почему-то не пугало от слова совсем.
— Я тебе поззжже покажу, какой я крассавецц, —
Захотелось вытереться.
— Если доживешь, — улыбнулась я чарующе, уверенная в том, что скоро от этих двоих не останется и следа.
— Кто же меня оссстановит, милая, — рассмеялся Киариз. — Уж, не на него ли ты надеешьссся?
Махнул головой в сторону. Замерла, проследив за его взглядом. Оретт. Один. Где остальные?
— Отпусти ее, Риз.
— Э, дай подумать, нет, — дразняще рассмеялся этот недоделанный рупантари.
— Вам все равно не выбраться отсюда живыми, — упрямо заметил рейттар.
— А нам и не нужно, — громко и торжествующе хохоча, Киариз потащил меня к фигуре, что вычерчивала ножом какие-то символы на яйце.
— Вовремя, — буркнул тот, кого Киариз назвал «папой».
От Некодоса, как и от его сыночка, мало что осталось — черная сгорбленная тень, покрытая струпьями и чешуйками. И возле ног еще мягкая оболочка разбитых яиц. Четверо…
«Это цена бессмертия», — пробормотал кто-то в моей голове.
Невольно поежилась. Я уже привыкла слышать Джури, но этот голос был точно не ее — мужской, наполненный какой-то странной силой, от чего мне хотелось слушаться и повиноваться. Дернула головой, стряхивая вызванное этим вторжением в мои мысли оцепенение.
«Молодец, сильная, — похвалили меня, когда я по наитию мысленно возводила стену, ставя камень на камень. — Может, и справишься».
Отвлеклась всего на секунду, но за это время ситуация изменилась.
Отбросив меч, Оретт спокойно приближался к нам. Киариз, требовал от рейттара остановиться, острым длинным когтем впиваясь в мое горло, и я чувствовала, как тонкая липкая струйка теплой крови сочится по моей шее. И Оретт остановился — замер в нескольких шагах от нас, высоко подняв две руки, до боли знакомый жест.
Я же не могла ни слова сказать, ни дернуться. Меня словно связали, опутали невидимыми нитями, сделав полностью покорной их воле, и теперь я вместо того, чтобы возводить стену, пыталась сбросить это оцепляющее наваждение.
Некодос вновь занес кинжал над яйцом, только в этот раз замахнулся так, словно нацелился пронзить его насквозь.
«Останови его. Если ты этого не сделаешь, будет поздно».
«Как?» — уже не удивляясь этому постороннему присутствию, спросила я.
«Перетяни высвободившиеся силы на себя».
«Я не умею»
«Вливать умеешь, а перетягивать нет?» — удивился этот прочно обосновавшийся в моей голове индивид.
Пожала плечами. Как-то не складывалось у меня с магией. До того, как меня выкинули
Нож пронзил тонкую оболочку, и скорбный вой вновь разлетелся по горам. Небольшое колебание воздуха и светлая тоненькая нить, словно привязанная, устремилась к Некодосу. Пять… Пять разноцветных потоков, были завязаны на острие ножа.
Киариз швырнул меня на колени под ноги бывшего Предводителя. Когти вспороли тонкую кожу на запястьях, и кровь брызнула двумя быстрыми потоками, заливая все вокруг. А я как заворожённая не могла отвести глаз от этих сплетенных в причудливую косу разноцветных нитей, сверкающих в бликах заходящего светила.
Некодос снова запел, ножом проводя по моим беззащитным рукам, оставляя багровые следы странных символов. Боли не было, я даже видела себя как-то со стороны, словно была сторонним наблюдателем, а не участником этих событий.
Краем глаза видела, как Оретт, дернулся, чтобы его остановить, но дорогу ему заступили непонятно откуда появившиеся преобразившиеся. И стена… Мерцающая стена, через которую не пробиться.
Я же не могла даже закричать, не то, что двинуть пальцем. Чувствовала себя подобно марионетке, послушно подымающей руку по воле хозяина.
— Конечно, лучше бы все это прошло, когда ты была бы в моей постели и извивалась подо мной, но и так сойдет, — распинался мне на ухо в Киариз, пока его отец продолжал читать надо мной свой затянутый речитатив, — Да, и к наследникам я пока не готов. Так что спокойно подожду другую подходящую шлюшку.
«Если будет, кому ждать», — хотелось возразить мне, но язык отказывался поворачиваться.
Дернул полы халата, разрывая тонкую ткань рубашки и обнажая мою грудь, живот. Нож прошелся между двумя полушариями, оставляя загадочный символ в районе солнечного сплетения, но боли я снова не почувствовала, будто и не с моим телом творили сейчас непотребное. Я, конечно, умела абстрагироваться, но не настолько же…
Новый символ на животе… Откуда-то пришло знание, что он последний, и изменить что-то я могу только сейчас.
Занесенный кинжал, нацеленный мне в грудь, пять тоненьких ниточек опутавших его…
И моя, шестая, тонкая и золотая, что устремилась к ним, коснулась, сплелась и…
Собравшись, резко дернула на себя этот клубок. Действовала быстро, надеясь на пресловутый эффект неожиданности. И буквально услышала, как зазвенели натянувшиеся нити, а потом оборвались со звонким свистом, чтобы уже свободно следовать за моей ниточкой-потоком. Первая, вторая, третья…
Каждый звон я встречала с неимоверной радостью и торжеством. И когда оставалось совсем немного, толстая грязно-синяя нить вынырнула из груди Некодоса, вцепилась в две оставшиеся тоненькие полосочки силы. Ринулась ей навстречу, смело отгораживая уже захваченные в мой плен потоки, и не теряя надежды отвоевать оставшиеся.