Грезы любви
Шрифт:
— Добрый день, милорд.
Ричард открыл было рот, чтобы выругаться, но лишь невнятно проворчал что-то. Едкий серный дым щипал глаза до слез.
— Святой отец, — сказал он как можно вежливее. — Я думаю, что ты пришел наказать меня за столь вопиющий грех.
Восторг, озарявший лицо монаха, исчез, он сконфузился.
— Грех? Граф Ричард, что… — пробормотал он.
— Не называйте меня графом, — взмолился Ричард, вспыхнув от негодования. — Лорд Ричард. И все.
— Но вы граф, — вмешался его оруженосец, нетерпеливо хлопая себя по
— Перкинс, если бы ты знал, почему Генрих дал мне этот титул, ты бы понял, что гордиться нечем. Генрих — благородный король, но каждый его дар имеет свою цену. — Ричард направил свой гнев на Эдмунда: — Святой отец, я только что упустил прекрасного оленя, который встречается раз в десять лет. Он был таким крупным, что его хватило бы, чтобы накормить все мое окружение. Это немаловажно, поскольку купцы вытряхивают из моих подданных все до последнего фартинга.
— Господи, я не знал, — ответил монах, глядя как побитая собака. — Мне и в голову не приходило, что граф Истербай так практичен. Я… Ну не буду вас отвлекать. Видите ли, у нас закончилась мука. Была суровая зима. Ну да ничего. Простите за беспокойство, лорд Ричард. — Брат Эдмунд покачал головой и жалко поплелся восвояси.
— Поехали, Перкинс. В замке нас ждет хорошая чарка эля, — промолвил Ричард. Он направился по зеленому лугу, поросшему упругими молодыми побегами, к лошади. Его беспокоило смутное чувство вины. Оруженосец не последовал за ним. Ричард остановился и глубоко вздохнул. В холодном утреннем воздухе заклубился пар. Обернувшись, он посмотрел на Перкинса испепеляющим взглядом. Слуга невинно взглянул на него.
— Ну, что еще, Перкинс? Говори, пока у меня не лопнуло терпение и я не нанял нового оруженосца. Никак ты вздумал меня учить?
Перкинс пожал плечами. Не решаясь смотреть в глаза взбешенному Ричарду, он с деловым видом зашагал ему навстречу. Его покрытое веснушками лицо являло маску страдальца-послушника. Подчеркнуто аккуратно Перкинс взял дымящееся ружье из рук графа.
— Эдмунд и его братья обречены на болезни и вымирание, милорд. В отличие от черных монахов, монахи Агнца не занимаются торговлей. Они живут только на подаяние. Прошлой зимой их косила оспа, милорд. И благочестивые монахи безропотно умирали. Без них в городе не будет приюта для странников.
— Довольно, — простонал Ричард, удивляясь, что в нем заговорила совесть, и поспешил догнать брата Эдмунда.
— Ладно, Перкинс, будь по-твоему, благочестивый чертенок, — произнес Ричард. Перкинс весело следовал рядом. — Я знаю, с тобой бесполезно спорить.
— Да, милорд, вы всегда уступаете мне в споре.
— Я не сомневаюсь, если бы ты был воином, ты бы носился в погоне за драконами, прославляя рыцарей, чьи подвиги существуют только в романсах трубадуров. А в жизни все по-другому.
— О милорд! Рыцари существуют! Они живут и процветают, — возразил Перкинс.
— Прошло их время, в ружье
— Если ружья несут конец рыцарям, милорд, почему же вы так обожаете их?
— Власть, Перкинс. Власть важнее всего. Стой, монах, — крикнул Ричард.
Они догнали одетого в коричневую рясу монаха на краю леса. Ричард осторожно положил руку на тонзуру монаха. Этот нежный жест был полным противоречием его грубому голосу.
— В чем вы нуждаетесь, старец?
Брат Эдмунд вытащил дрожащей рукой из складок рясы сверток.
— Вот список, милорд. Посмотрите сами. Не слишком много. Будьте так добры. Это не более того, что вы дали нам прошлой весной.
У Ричарда потеплело на душе то ли от весеннего ветерка, то ли от внезапного прилива сочувствия.
— Гм… — произнес Ричард. Внимательно изучив список, он недоверчиво нахмурился. — Неужели я был так щедр?
— Да, — подтвердил монах. — Без вас мы бы не смогли нести службу. Кто угодно подтвердит это. За свою щедрость вы уже одной ногой в раю.
— А другой ногой в аду, — договорил за него Ричард. Он повернулся к своему оруженосцу, с важным видом стоявшему рядом. — Годфри знает, что я так много потратил на пожертвования?
— Да, лорд Ричард. Казначей пытался отговорить вас, но вы были непоколебимы. Вы сказали, что любой храм Божий, который дает приют Люси…
Люси. Монахи Агнца забрали ее, когда она заболела. Дядя Дэзмонд отказался привести лекаря в замок. Лукреция… Ричард сжал переносицу и потер слезящиеся от порохового дыма глаза. Даже после стольких лет ему не хватало ее. Особенно сейчас, когда он так остро чувствовал предательство короля.
— Милорд, что-то не так?
Ричард улыбнулся своему оруженосцу. Он привык прятать свои чувства за улыбкой.
— Ничего, Перкинс, — он протянул список обратно брату Эдмунду. — Я опять дам монахам Агнца все, в чем они нуждаются. Если потребуется больше, дам больше. Эдмунд, приходи в Кадмонский замок в пятницу и обратись к моему служащему. Я велю ему выдать тебе все, в чем нуждается ваша обитель.
— Благослови вас Господь!
В то время как осчастливленный монах удалялся, бормоча слова благодарности, Ричард бросил хмурый взгляд на слугу.
— Знаешь, Перкинс, я действительно доволен своим поступком.
— Великолепно, милорд.
— Ничего хорошего. Я не желаю посвящать свою жизнь благотворительности. Жизнь слишком коротка, чтобы ее посвящать чему-либо, кроме погони за удовольствием. — Жестокая казнь его отца послужила Ричарду уроком, который он никогда не забывал. — Да и счастье мне сейчас не нужно, ибо счастливый человек — плохой воин.
Еще до того как Генрих потребует у Ричарда войско для похода на Францию, он обнажит свой меч. Не ради завоевания Французской короны для Ланкастеров, но по своим собственным тайным причинам. Время правосудия пришло. За ценой он не постоит.