Грезы любви
Шрифт:
Позже, лежа в гамаке, подвешенном за занавеской, и слушая, как Элисон готовится ко сну, Рори снова возмечтал о хорошем ударе по голове, который избавил бы его от этой муки. Он слышал шелест снимаемой одежды и представлял себе Элисон в одной тонкой сорочке. Но ее тоже придется снять, чтобы вымыться. Вообразив себе ничем не прикрытые соблазнительные округлости, Рори едва сдержал стон. Ну почему она не одна из тех тощих угловатых особ, которым требуются кринолины и ватные подкладки, чтобы придать пышность формам? Или не одна из тех толстушек, которые, даже затянутые в корсет, кажутся квадратными? Почему
– Погасить фонарь?
Голос Элисон прозвучал так близко, словно она находилось рядом с ним, а не за занавеской. Рори был не в состоянии ответить. Все его силы ушли на то, чтобы не встать с постели и не посмотреть, что на ней надето.
Решив, что он заснул, Элисон подумала о том, чтобы проверить, не вернулась ли к нему лихорадка, но какое-то шестое чувство подсказало ей, что это будет не самым умным поступком, и она забралась в постель. Ощущение пустой постели оказалось настолько непривычным, что девушка почти пожалела, что Рори нет рядом. Его присутствие согревало ее не только снаружи, но и внутри. Может, это и есть то самое, ради чего мужчины и женщины стремятся к браку?
Свернувшись под одеялом, она попыталась представить себе, каково это – быть замужем за Рори? Он ни, разу не поцеловал ее по-настоящему, а Элисон была уверена, что замужество и поцелуи неразделимы. Она была также уверена, что целоваться с Рори было бы очень приятно. Даже его прикосновения были более волнующими, чем все, что когда-либо делал Алан. От одной мысли об этом все ее тело покрылось мурашками.
День был утомительным, и она не заметила, как заснула.
Видение посетило ее где-то среди ночи. Элисон не знала, где она находится; было темно и страшно. Открыв глаза, она увидела мужчину, который, нависнув над ней, прижимал ее к постели. Он был совершенно обнаженным, и Элисон затрепетала от ужаса, сообразив, что тоже раздета. Испуганно всхлипнув, она подняла взгляд к лицу мужчины, хотя ей не требовалось видеть его черты: это Рори. Что-то твердое уперлось в ее бедро, но, когда она попыталась протестовать, он заглушил ее слова поцелуями. Она попыталась оттолкнуть его, но он был слишком сильным и тяжелым. Его горячие руки скользили по ее телу, губы не отрывались от ее губ. Только почувствовав боль окончательного проникновения, Элисон вскрикнула. И продолжала кричать.
Рори соскочил с гамака и, чертыхаясь от боли, заковылял за занавеску. Всхлипывания Элисон разбудили его, но только ее крик заставил его действовать. Ни один мужчина не посмел бы войти в капитанскую каюту без разрешения. Что, черт побери, случилось?
Элисон металась на постели, глаза ее были открыты, но явно ничего не видели. Озадаченный, Рори присел на койку и попытался взять ее за руки, но она вырвала их с неожиданной силой. Разве можно спать с открытыми глазами? Похоже, она даже не осознает, что он здесь.
Осторожно, стараясь не испугать, он поднял ее на руки. На Элисон ничего не было, кроме тонкой сорочки, но мысли Рори были заняты лишь тем, как вывести девушку из этого странного состояния. Она отчаянно сопротивлялась, но, когда он усадил ее к себе на колени и обнял, обмякла и разрыдалась у него на плече. Рори неуклюже гладил ее по спине, крепко прижимая к своей груди. Слава Богу,
– Тише, милая, это только сон. Я никому не позволю обидеть тебя. Обещаю. Ш-ш, малышка, не надо так убиваться.
Он баюкал ее, словно ребенка. Элисон чувствовала шероховатую ткань повязки на его груди и пуговицы его бриджей, впивавшиеся ей в бедро. Он не был голым, как в ее сне. И она тоже. Должно быть, ей приснился кошмар. Она теснее прижалась к нему, черпая утешение в его силе. Рори защитит ее, разве нет?
Но, заглянув ему в лицо, она увидела незнакомого Рори – того, в чьих янтарных глазах горел непонятный ей огонь. Его объятия стали крепче, и Элисон поняла, что он собирается поцеловать ее, как это сделал Рори в ее сне. Испугавшись, она отпрянула.
Рори не стал ее удерживать. Элисон передвинулась на середину кровати и натянула на себя одеяло, ощутив вдруг озноб. Он с любопытством наблюдал за ней, но не сделал ни одного движения, которое она сочла бы угрожающим.
– В чем дело, Элис?
От его мягкого шотландского акцента и знакомого уменьшительного имени на глаза Элисон навернулись слезы. У нее не осталось ничего: ни прошлого, ни дома. Только этот мужчина, напоминавший ей о том, что она когда-то была любима. Ее бабушка говорила так же, как Рори, и называла ее тем же именем.
– Мне приснился сон. Страшный сон. Извини, я не хотела тебя будить.
Едва ли это был сон. Видение было слишком явственным, как уже бывало в других случаях. Но вряд ли он поймет, даже если она попытается объяснить. Только ее бабушка понимала, что она имеет в виду.
– Одно время мне часто снился отец. Странно, но я никогда не видела во сне мать, только отца. Иногда я видела его спускающимся по тропе на берег или сидящим в библиотеке у огня. Но даже если это были другие, незнакомые мне места, я всегда знала, что это мой отец. Тебе снились такие сны?
Элисон, казалось, успокоилась, и Рори расслабился. Он не думал, что сможет заснуть после случившегося, и предпочел бы поболтать с ней, любуясь ее распущенными локонами и прелестным лицом.
– Мой отец умер, когда мне было шестнадцать. Я очень хорошо помню его, и не сказал бы, что хоть раз видел его во сне. Но ведь твой отец умер еще до твоего рождения. Как же ты можешь узнавать его в своих снах?
Потому что это не сны. Но сказать об этом равносильно признанию, что она видит призраков.
– В холле висел портрет отца в военно-морском мундире. На портрете он изображен в старомодном парике с пышными буклями, но в моих снах у него светлые волосы. Когда я спросила у бабушки, она подтвердила, что отец был блондином. Так что я уверена, что это он.
Господи, офицер флота его королевского величества! Хорошо, что ее отец умер и не знает, что его дочь на борту одного из вольных торговцев, доставлявших столько хлопот британским фрегатам в колониальных водах. Только этого ему не хватало – флотского офицера с персональной вендеттой против него лично. Они охотились за его головой на протяжении пятнадцати лет. При одной мысли об этом горло Рори сжалось.