Грезы о Вавилоне. Частно–сыскной роман 1942 года
Шрифт:
Я направлялся к набережной.
Я включил радио.
И сразу же замычал какую-то популярную песенку, которой раньше никогда не слышал. У меня очень хороший слух на музыку. Быстро мелодии улавливаю. Один из моих талантов. Жаль, что я так и не выучился петь или играть на музыкальных инструментах. А то мог бы далеко пойти, до самых высот.
Мне было очень хорошо.
Я все решил.
Я слушал хорошую музыку.
И у меня в багажнике лежало тело мертвой шлюхи.
Чего еще желать человеку в эти смутные времена? То есть весь мир воюет,
Проезжая по Коламбус-авеню к набережной я думал о том, как стану в Вавилоне извести руководителем оркестра и у меня будет своя радиостанция.
— Алло, публика. В эфире радиостанция «ЛОНО» с самой вершины Висячих Садов Вавилона. Мы очень рады представить вам сего вечером К. Зыря и его биг-бэнд, — скажет диктор. — И вот для вас — К. Зырь…
— Привет, свингующие кошаки Вавилона! — скажу я. — Ваш слуга звука К. Зырь играет музыку, чтоб грезы ваши сделались светлее, и начнем мы с мисс Нана-дират, нашей певчей птички запретных наслаждений, которая споет «Когда в глазах ирландских есть улыбка».
Я получал максимальное удовольствие от радио. То есть пока не заметил, что за мной едет другая машина.
69. Мясное рагу
То был черный седан «плимут» 1937 года, и внутри сидели четыре черных парня. Очень-очень черных, и все — в темных костюмах; Машина выглядела куском угля с фарами и определенно следила за мной. Кто эти парни? Как они влезли в картину? Мои несколько мгновений радиоблаженства разбились вдребезги. Почему жизнь не может быть такой простой, какой может быть?
На следующем перекрестке горел красный свет. Я притормозил и стал ждать, когда он сменится.
Черный «плимут» с черными людьми подъехал и пристроился сбоку, а переднее окно рядом со мной открутилось вниз. Один из черных людей высунулся и сказал голосом низким и глубоким — такому впору звучать в «Шоу Эмоса и Энди»: [19]
— Мы хотим тело. Съезжай к обочине и отдай его нам, или мы бритвами пошинкуем тебя на мясное рагу.
— Вы очень ошибаетесь, — ответил я через свое частично открытое окно. — Я не знаю, о чем вы говорите. Я страховой агент компании «Хартфорд» из Нью-Йорка.
19
«Шоу Эмоса и Энди» — радиосериал компании «Эн-би-си» о двух неграх, пускавшихся на различные ухищрения в поисках заработка (1929–1948).
— Не остри, Рагу, — сказал черный. Зажегся зеленый, и погоня продолжалась. Это была первая автомобильная погоня, в которой я очутился.
В кино-то я их видел много, но никогда раньше не участвовал. Эта сильно отличалась от тех, которые я видел в кино. Перво-наперво, я не очень хороший водитель, а у них за рулем сидел настоящий ас. Кроме того, в кино погони длятся много миль. Эта не длилась. Через несколько кварталов я свернул на
К счастью, себе я ничего не повредил.
Меня встряхнуло немного, но в целом порядок.
Машина, полная черных парней, подъехала сзади, они выскочили. Верные своему слову, они все держали в руках по бритве, но у меня в кармане револьвер, поэтому шансы не так неравны, как выглядят.
Я медленно вышел из машины. Хорошо все делать медленно, если у тебя в кармане 38–й калибр, готовый к действию. Все время на свете — мое.
— Где тело, Рагу? — спросил тот, который говорил и раньше. Очень крутой на вид омбре, как и три его смуглых мучачос.
Я вытащил из кармана револьвер и прицелился в их общем направлении. Весы склонились в другую сторону. Все мгновенно замерли.
— И мне не нравится называться мясным рагу, — сказал я, наслаждаясь ситуацией. — Бросайте свои бритвы.
Раздался лязг четырех бритв о мостовую. В игре я в самом деле опережал. То есть пока на свое парадное крыльцо из дома не выскочила старуха и не осведомилась, зачем это мы испортили ее машину. Свой вопрос она сформулировала во всю глотку:
— Мой универсал! Мой универсал! Я только вчера за него все выплатила. Отослала последний чек.
Десяток ее соседей или около того тоже вывалили на свои парадные крыльца и начали быстро становиться на сторону старухи, у которой универсала больше не было.
Моя точка зрения никого не интересовала. Я не мог даже слова вставить.
Я прикинул, что передышки от них добиться можно лишь одним способом — выстрелить из револьвера в воздух. Это разгонит их по домам, а мне даст минуту-другую, чтобы овладеть ситуацией и что-то сделать, поскольку мне точно нужно было что-то делать, причем быстро.
Я прицелился в воздух и нажал на курок.
щелк
ЧТО?
щелк щелк щелк, —щелкал я.
ЭТО НЕ ТОТ, БЛЯДЬ, РЕВОЛЬВЕР!
Это был мой револьвер — пустой. Четыре черных человека нагнулись к мостовой за своими бритвами. Тетка по-прежнему орала:
— Мой универсал! Мой универсал!
Соседи деловито вторили. Вся эта ситуация вдруг превратилась в Бедлам в неудачный день.
Черные люди переобритвились и теперь двигались на меня. Я сунул руку в другой карман и вытащил револьвер Колченога — тот, что с патронами.
— Стоп! — сказал я черным парням.
Выглядели они мерзее ада — за исключением одного, который улыбался. Того, кто назвал меня «мясным рагу». Улыбка у него была огромная — от уха до уха, словно ожерелье из жемчуга. У меня по спине побежали мурашки. Им надо познакомиться с шеей. Они замечательно подружатся. У них так много общего.
Я уже слышал, как их представляют друг другу;
— Улыба, познакомься с Шеей.
— Приятновстречь.
А если бы я был рядом, меня бы представили Мясным Рагу: