Гридень и Ратная школа!
Шрифт:
Не знаю уж, как он их заставил тянуть за поручни в унисон, но с задачей сотник справился на отлично, ДОТ сдвинулся. Поначалу совсем на чуть-чуть, но и этот скромный успех воодушевляет бойцов. Они с новой силой налегают на стальные стены. А дальше, дело идёт как по маслу, бронированная махина получает так необходимый импульс и начинает катиться вперёд. Пока что натужно и через силу, но это временно — вскоре она ускорится, и камнепад больше не будет нам докучать.
Когда мы выходим из-под обстрела, я чувствую ни с чем не сравнимое облегчение. Даже отзвуки
Где же ты тварь, покажись!? Если не суждено мне услышать про тебя от невольных соратников, то хотя бы увидеть-то я тебя должен. Увидеть, а затем продырявить из автопушки!
Вот только я не вижу ни его, ни бойцов Мёртвого отряда, вообще ни черта! Стягиваю противогаз с запотевшими линзами, но это не особо спасает. Почти все баллоны с газом полопались как дешёвые воздушные шарики и теперь всё обозримое пространство укрыто зеленоватым туманом войны из которого-то и дело доносится громкое рычание вперемешку с выстрелами…Кажется, слух возвращается!
Уходил в леса воин молодой:
Призвала его весть о Звере том,
Зверь тот мучал род, люд простой терзал,
Удалых отцов Бог войны забрал.
Тоже мне, нашли время песни распевать! А может, оттого они так складно и начали тянуть да толкать, что песню совместную завели? А я ещё думал, чего это дружинники рты беззвучно разевают, как те рыбины приливом на берег выброшенные?
Верный сердцу меч, на тугом ремне,
Крепко сжат в руке острый "Кол в броне".
Знает славный вой, род пора спасать,
Будет нелегко Зверя заломать.
В зеленоватой хмари проглядывает размытый человечий силуэт, но вместо облегчения я испытываю страх. Левая ладонь ещё сильнее стискивает рукоять автопушки, а крюк на правой цепляет гашетку.
— РААААААА! — издаёт рёв существо, и ядовитый туман вокруг него рассеивается от мощного порыва ветра.
Дикий рык пронзает тишину -
Лютый зверь выходит на войну:
"Кто посмел в мои леса ходить?
Кто рискнул Медведя разбудить?"
Это не человек! Таких огромных людей попросту не бывает, он же ростом чуть ли не с дуб вековой! Да ещё и в броне с головы до пят!
"Выходи на бой!" — воин закричал.
Великан-медведь бешено рычал.
Человечья речь слышалась сквозь рёв,
Воин молодой к бою был готов.
— БУХ!…БУХ!…БУХ! — тот самый звук, что я слышал, когда тихарился под землёй — оказывается, это все лишь ЕГО неспешная поступь!
Скорее, надо прикончить страшного великана, а иначе он одним движение руки попросту сметёт моё убежище к такой-то матери!
Крюком дёргаю за гашетку. По ноздрям бьёт запах пороховых газов и спустя мгновение в сторону отлетает здоровенная стреляная гильза. Раздаётся жуткий грохот и более не спаянный с землёй купол чуть
Острое копьё бурого разит,
В теле молодом кровушка кипит:
"Помогай Сварог зверя одолеть!" —
Начал дикий зверь падать и хрипеть.
Попал!
Гигант хоть и валится на землю, но я быстро себя осаживаю — рано радоваться. Попасть-то я попал, но не в грудь, куда целил, а в бок. Да и то краем зацепил, вон и броня посеченная виднеется, а крови на ней ни капельки. А может, и нет у него этой самой крови, он ведь даже на человека непохож. Вот и от пули ушёл гад такой. Это ведь не я смазал, это великан успел чуть в сторону отступить.
Как близка победа, но медведь хитёр…
Да заткнитесь вы нахер! — дёргаю повторно за гашетку. Надо скорее добить подранка, а иначе песенка моя спета.
За выстрелом следует выстрел, я палю до тех пор, пока магазин автопушки не показывает дно. Пороховые газы застилают обзор, а непрерывный грохот заглушает чёртову песню. Славийцы — вот ведь проклятые фанатики, почему они с такой бравадой идут на верную гибель?! Они же знают, что нам не справиться! Знаю об этом и я, ведь сквозь рассеивающиеся пороховые газы прекрасно вижу, как ОН поднимается с земли! Израненный, но не сломленный.
И как мне дальше быть? Львиную долю меры я уже истратил, а значит, и вариантов осталось хрен да маленько. Либо снова окапываться да на слабость великана уповать: вдруг силёнок у него после ранений поубавилось и не сумеет он убежище моё с земли сковырнуть? Либо же силы последние израсходовать да автопушку перезарядить? А дальше, пускай боги решают со щитом мне вернуться али на щите.
Смешно, никогда в богов не верил, а тут на них уповаю. Верно говорят, на войне безбожников нет.
Эх, где же ты Войтех, когда ты так нужен? Или бежал ты с поля боя, хвост поджав, когда осознал, что газ твой хвалёный великану — словно слону дробина?
Может и мне дать дёру, пока возможность такая имеется? Хотя кого я обманываю, в прошлой жизни от проблем не бегал так с чего в этой начинать? Стар я уже, чтобы привычки менять…
— Ррррав! — рычит пёс и оттирает меня задом от автопушки, словно прикрыть собой пытается от опасности грозящей.
— А ведь я из-за тебя, блохастый, в эту заварушку и влип, — хотел бы я потрепать в этот момент его по холке, да вот незадача, рука моя единственная уже ковкой вовсю занимается. Магазин автопушки до упора удлиняет да снарядами его под завязку начиняет.
Неужто и я дуростью славийский заразился? Или это оттого, что в глазах дружинников незнакомых вижу я веру непоколебимую, но не в богов…а в МЕНЯ! Странное чувство: доселе неведомое и пьянящее. Никогда ещё я не испытывал ничего подобного ни в этой жизни ни в прошлой.
— Ну что братцы, покажем Зверю, где раки зимуют?! — не узнаю свой голос, откуда этот странный задор и почему губы сами собой в усмешке растягиваются? Мне ведь страшно должно быть, так где же он мой страх? Потерялся, сгинул? А может, и не было его никогда и я его просто выдумал?