Гридень. Из варяг в греки

Большаков Валерий

Я бросил взгляд на Олега Вещего – на губах князя блуждала улыбка. Клюнул, что ли?

Кажется, не просто клюнул, но и заглотил наживку вместе с блесной…

Глава 7,

в которой я всемерно повышаю уровень боевой и политической подготовки

Городище в отличие от Новгорода выглядело старым. Да так оно и было – место тут удобное. На возвышенности и как бы на острове – крепость со всех сторон окружали либо протоки, либо берег Ильменя.

Стены Городища

поднимались на травянистом валу и были черны от времени. Люди здесь жили всегда. По крайней мере, после того как отсюда восемь тысяч лет тому назад ушел ледник и развороченная земля начала покрываться травой, зарастать лесом.

Первую крепость на этом месте возвели еще раньше, чем в Ладоге, – уж больно выгодное расположение. Так что называть Городище Рюриковым не стоило – призванный князь въехал в давно отстроенную фортецию.

Скандинавы прозывали Русь именем Гардарики, что означало «Страна Крепостей». Получается, что Альдейга и Городище были первыми в этой стране.

Сюда, где Ильмень смыкался с Волховом, стекались не только реки, но и купцы, охотники, «работники сельского хозяйства». Природа сама устроила центр большой области там, где позже отгрохали Городище…

…С озера к крепости примыкали причалы, у которых толклись всяческие ушкуи, соймы, струги и лойвы, под парусами и без. Княжеские лодьи покачивались отдельно – военный флот!

…Правда, величиной боевые единицы рюрикова ВМФ не поражали. Надо полагать, то были не мореходные лодьи вовсе, а их уменьшенный вариант – скедии.

Лодья велика, она может взять на борт и сто, и двести воинов, по совместительству гребцов, вот только как ей пройти мелководной Ловатью до волоков на Днепр? И как одолеть сами волоки?

Я однажды видел в детской книжке рисунок, где варяги надрывались, переволакивая по бревнам большую океанскую лодью. Неужто у художника с редактором не хватило ума понять – корабль водоизмещением в двести тонн никакая команда, даже составленная из чемпионов-штангистов, не вытащит на берег, не удержит на ровном киле и не протащит километры по смазанным салом ходовым бревнам!

Мели и волоки устанавливали свой стандарт – путь по рекам совершали исключительно небольшие суда…

…Под боком у крепости процветал целый город. Так сказать, Старгород. Недаром же возник Новый.

Интересно, что прочного моста к воротам Городища не было – кони осторожно ступали по настилу, уложенному поверх огромных бревен – наплавных «пролетов». Оно и понятно – перерезал веревки, удерживавшие эти древние «понтоны» у берега, и мост снесет в озеро. И придется неприятелю штурмовать крепость с лодок.

Мы проехали воротами, и мне открылось Городище. Дымили кузницы, воняли кожевенные мастерские. В сторонке сшивали белые и синие отрезы ткани, мастеря парус. Плели канаты из пеньки и моржовой кожи. Подковывали лошадей. Мерно стучали молотами и ковадлами, «выбивая дурь» из раскаленного металла,

превращая его в мечи, ножи, топоры.

В мощных амбарах и складах хранились запасы и меха. Целая команда грамотеев корябала стильями по бересте – местная бюрократия. На небольшом кургане весело горели костры, кольцом окружая маленький «домашний» храм Перуна.

А самое видное место занимали княжеские хоромы и гридница – полуказарма. В гриднице собирались на военный совет или пировали.

Надо сказать, терем Рюрика не поражал архитектурными изысками – это была большая просторная изба, поверх которой выстроили еще одну, поменьше. Причем лестница туда вела с улицы – широкая, с резными перилами, поднятая на мощные фигурные столбы.

Лязг, звон, ржание, говор резко усилились, стоило появиться Олегу. Гридни сбредались и шумели.

Убедившись же, что Ингорь Рюрикович жив-здоров, стали тискать малыша, передавая с рук на руки. Совсем князя избалуют.

Новенького распознали быстро. Тут уж доля внимания и мне перепала, спасителю дитяти.

Я почему-то думал, что Олег вспомнит обо мне не сразу, но оказалось, что тут все делается быстро, без волокиты.

Князь отдал приказ Рогволту – бритоголовый был его воеводой, и тот поманил меня за собой. Мы зашли в гридницу, всю обстановку которой составляли лавки вдоль стен да длинные столы – в будущем их принято называть монастырскими.

– Ну что, Ингорь Волхв? – усмехнулся Рогволт. – Послужишь князю?

– Я готов, – сказал я, холодея. – А тебе, я вижу, это не по нраву?

Бритоголовый насупился.

– Я тебя не знаю, Ингорь, – проворчал он, – а вот с Олегом я чуть ли не с малых лет. Все видел, все помню. Вечно Олегу кто-нибудь мешает, кто-нибудь да встанет на пути…

– Рогволт, – сказал я серьезно, – я пришел издалека не для того, чтобы мешать князю, а для иного. Больше всего на свете я хочу помочь князю – и делом, и волшбой. Олег – самый подходящий человек для того, чтобы собрать все земли окрест в могучую державу, которую станут бояться даже арабы и ромеи. Я хочу жить в стране, где проложены хорошие дороги, где купцы торгуют без обману и опасу, где лихих людей гоняют и можно будет гулять по городу даже ночью, не боясь, что тебя ограбят или зарежут. И я хочу, чтобы такой страной стала Гардарика, а по нашему – Русь!

По-моему, воеводу мои слова впечатлили.

– А почему – Русь?

– Ну а как? – удивился я. – У хазар – Хазария, у франков – Франкия. А мы же русы? Стало быть, и жить нам на Руси.

– Боюсь, что веси с чудью такое не понравится.

– А мы их и спрашивать не будем! – улыбнулся я.

Рогволт расхохотался и хлопнул меня по плечу:

– А ты мне нравишься, Волхв!

Подойдя к окну, он высунулся во двор и прокричал чисто сержантским голосом:

– Воист! Рулав! Карл! Линду! Тойво! Ивар! Лют! Идан! Ратша! Фолар! Ко мне!