Григорий Потемкин. Его жизнь и общественная деятельность
Шрифт:
В качестве воротилы военной коллегии и специалиста в военном деле, князь еще с первых дней своего возвышения обращал на войска особое внимание. Зная хорошо конницу, он особенно прославился устройством иррегулярной кавалерии; князь образовал много полков из черноморских и донских казаков, которых он был гетманом. “Легкоконные полки”, сформированные им, обращали на себя лестное внимание и государыни, и ее блестящей свиты во время знаменитого путешествия по Тавриде и Новороссии. Хотя справедливость требует сказать, что многие специалисты военного дела, современные князю, осуждали преимущественное внимание его к коннице в ущерб развитию пехоты.
Но что вызывало единогласные похвалы даже ненавистников князя в военных его преобразованиях – это гуманная реформа в области солдатской экипировки. Мы не можем себе
В известной записке князя сказано много дельного по этому поводу. “На что солдатам пукли? – говорит он, – всяк должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать пудрой, салом, мукой, шпильками и косами”.
“Солдаты русские, – говорит племянник князя, – никогда не забудут того, что князь острижением волос избавил их от головных болезней и издержек на пудрение головы”. Он же говорит, что Потемкин был озабочен искоренением жестоких наказаний, практиковавшихся в войсках, и являлся в военном деле противником педантизма и “шагистики”. Даже известный недоброжелатель Потемкина, находивший для последнего только жесткие слова осуждения, – С. Р. Воронцов хвалит князя за введение удобного и соответствующего климату обмундирования войск. Но эти гуманные реформы Потемкина, введенные, правда, не во всех войсках, как известно, недолго продержались. Император Павел, имевший достаточно поводов ненавидеть князя и желавший истребить всякую память о временщике, отменил его распоряжения. И еще про недавнее николаевское время мы знаем, как тяжело было тогда солдатское житье во всех его подробностях. Только прошедшему гуманному царствованию суждено было изменить в этой сфере порядки в сторону гигиеничности и удобств.
Мы в крупных чертах в этой главе старались обрисовать как характер “великолепного князя”, так и те главные деяния, в которых выразился его гений. Но было и еще много вопросов и сфер деятельности, которые захватывались его всемогущим влиянием. Нам не раз еще придется в дальнейшем изложении указывать на черты этой замечательной личности, исполненной резких противоречий, громадных пороков и крупных талантов, – личности, окруженной массой легендарных сказаний, поклонением одних и страшной ненавистью других. Жизнь князя до того необычайна своими эпизодами, его могущество до того подавляло, а роскошь ослепляла, и, наконец, само время, с его людьми и событиями, в которое он жил, настолько заинтриговывают, что понятным кажется факт появления князя как в русской, так и в иностранной литературах в качестве одного из любимейших персонажей романов и сказаний.
Во всяком случае, повторяем, даже из того, что здесь сказано, видно, что этот человек был совсем не чета другим временщикам, появлявшимся у трона и оставившим память о себе только жадным хватанием царских милостей. Но, кроме того, в личности Потемкина есть много и других интересных подробностей, о которых мы скажем в следующей главе, – вместе с указанием частностей его отношений к государыне, насколько они выясняются из их переписки и рассказов современников.
Глава IV. Могущество, причуды, капризы и романы Потемкина
Власть князя. – Письма к нему Екатерины. – Ничто не обходится без него. – Отношения к государыне. – Обращение с посланниками и знатью. – Анекдот об оригинальной помощи. – Отзывы Гельбига и Ришелье. – Безнаказанность действий князя. – Низкий уровень общества. – Романы князя. – Отношения его к племянницам. – “Надежда безнадежная”. – Письма к “Вареньке”. – Отрывок из письма С. Р. Воронцова. – Устранение князем счастливых соперников. – Пустота души князя и его пресыщение. – Припадки меланхолии. – “L'enfant gate de Dieu”. – Сцена за обедом. – Выходки и причуды. – Эполет в 400 000 рублей. – Забавники у князя. – Рассказ о Спечинском. – Нежелание платить долги. – Часовщик Фази и 1400
Как мы уже сказали ранее, Потемкин гигантскими шагами шел к беспримерному могуществу и в самое короткое время опередил в доверии и милостях государыни всех ее приближенных. По рассказам современников, как упомянуто выше, он в первые 2 – 3 года своего возвышения получил несколько миллионов рублей на наши деньги и десятки тысяч душ крестьян. И это могущество продолжалось непрерывно почти до самой смерти “великолепного князя”: его власти не могли сломить ни время, ни происки многочисленных врагов, ни сила появлявшихся у трона Екатерины новых приближенных. Трудно даже сказать, в какое время значение князя достигло своего апогея: во время ли первых годов его близости к императрице, в последующий ли период, в годы приготовлений к осуществлению “греческого проекта” или тогда, наконец, когда князь томился под стенами Очакова и Измаила. Это могущество тянется широкой ровной полосой до самой смерти Потемкина. Завадовский, Зорич, Ланский, Корсаков, Ермолов и Дмитриев-Мамонов интересовали двор только временно, и деятельность их не могла иметь высокой цены, тогда как на “своего князя” Екатерина надеялась, как на каменную гору, и обращалась к нему за советами по всем делам государственным и своим личным.
Появившаяся за последнее время в исторических журналах обширная переписка Екатерины с Потемкиным ясно говорит о том, как дружелюбно относилась государыня к князю и как высоко ценила его дарования. Есть целый ряд ее записочек к нему, относящихся к первым годам их знакомства. Самый нежный букет изысканно ласковых слов достается на долю князя. В письмах последующих периодов хотя и слышатся отголоски нежных дружеских чувств, но эти письма уже более солидны и в них трактуется о всех важнейших вопросах современной внешней и внутренней политики. Мы не можем, конечно, приводить многих выдержек из этих интересных исторических документов, – так их много, – но укажем хотя бы на следующее место из письма к Потемкину (1783), когда последний был в Новороссии, озабоченный вопросом о присоединении Крыма и устройством пустынного края, которого он был генерал-губернатором. В это время на юге России свирепствовала чума. Потемкин от усиленных занятий, а также, вероятно, и от беспорядочной жизни опасно заболел. И вот в каких выражениях императрица обращалась к князю о том, чтобы он был осторожнее и берег свое здоровье.
“Всекрайно меня обеспокаивает твоя болезнь, – писала государыня, – я ведаю, как ты не умеешь быть больным и что во время выздоровления никак не бережешься; только сделай милость, вспомни в настоящем случае, что здоровье твое в себе какую важность заключает, благо империи и мою славу добрую; поберегись, ради самого Бога, не пусти мою просьбу мимо ушей, важнейшее предприятие в свете без тебя оборотится ни во что...”
Да не подумает читатель, что подобное письмо является исключением, – нет, почти все они таковы, везде видна забота о здоровье Потемкина, везде надежда на его ум, на светлое соображение и преданность. Обо всем пишет ему государыня: она просит рекомендовать ей людей в сенат, командиров в полки; спрашивает мнение его по польскому вопросу, об Австрии, Пруссии и т. д. Даже вопрос о награждении клобуками архиереев оставляется нерешенным до присылки ответа князя.
В высшей степени трогательны письма Екатерины к князю во время первых месяцев второй турецкой войны и осады Очакова. Престарелая государыня в них дала пример бодрости своего духа подданному. Не знавший до того неудач, баловень счастья, все желания которого исполнялись вскорости, испытывал страшный упадок духа во время медленно и неудачно шедших военных действий. Екатерина обнадеживала его, просила не тужить о потерях и находила массу нежных слов утешения для этого колоссального ребенка.
Из всего этого мы видим, что отношения Екатерины к Потемкину, составлявшие основу его могущества, были так дружески прочны, что их не могло ничто нарушить. Это были отношения людей, которых связывало воспоминание о светлом прошлом и, может быть, об испытанных совместно огорчениях; союз людей, лелеявших сообща широкие планы, знавших слабости друг друга и умевших взаимно прощать их; дружба монархини с человеком, испытанному уму которого и преданности она доверялась, – с человеком, облагодетельствованным ею и потому питавшему к ней искреннюю благодарность.