Григорий Распутин. Авантюрист или святой старец
Шрифт:
Из сказанного отнюдь нельзя делать вывод, что Император лишь слепо «штамповал» предлагаемых кандидатов. Такого никогда не случалось. Николай II вынужден был считаться со многими обстоятельствами, о которых Царица или не знала, или которым не придавала должного значения.
Рекомендации «дорогой Алике» и мнение Григория для Николая II имели значение, но их желания и просьбы никогда автоматически не становились волей Монарха.
Для Александры Федоровны не являлось секретом, что Ее обожаемый Супруг далеко не всегда принимал к сведению, а уж тем более к исполнению то, что Она Ему сообщала и кого рекомендовала. Ее усилия добиться желаемых решений и назначений в большинстве случаев оканчивались
«Трудно писать и просить за Себя, уверяю Тебя, что это делается ради Тебя и Бэби, верь Мне. Я равнодушна к тому, что обо Мне говорят дурно, только ужасно несправедливо, что стараются удалить преданных, честных людей, которые любят Меня. Я всего лишь женщина, борющаяся за Своего Повелителя, за Своего Ребенка, за двух самых дорогих Ей существ на земле, и Бог поможет Мне быть Твоим ангелом-хранителем, только не выдергивай тех подпорок, на которые Я нашла возможным опереться».
Не желая обижать свою Алике прямым отказом, Супруг в то же время часто не принимал серьезно Ее наставления и рекомендации. Царица это знала и часто в письмах, изложив свою просьбу или дав совет, нередко писала: «Прошу Тебя, не смейся, когда прочтешь это».
Чтобы не «будировать» нежелательную тему, Император нередко просто изымал ее из обсуждения. Порой Царица обращалась к Супругу с многостраничными посланиями, где объясняла, наставляла, призывала, а Царь в ответ нежно благодарил за письмо, но обходил молчанием сюжеты, требовавшие решений, не соответствующих Его собственным представлениям. Иногда Супруга чуть не умоляла Мужа сделать то-то и то-то, но Царь молчал.
Однако и Царица совсем не являлась «рупором» Распутина. У нее существовали четкие представления об этических нормах, и если они нарушались, то Она теряла всякую заинтересованность даже в таком деле, которое напрямую касалось «дорогого Друга». Показательна в этом смысле история, произошедшая в 1915 году, наглядно демонстрирующая степень, характер и возможности распутинского влияния.
20 июня Царица сообщила Николаю II, что из Покровского пришла телеграмма, в которой Распутин уведомлял, что собираются призвать в армию единственного его сына Дмитрия. «Любимый Мой, — писала Александра Федоровна, — что можно для него сделать. Кого это касается? Нельзя брать его единственного сына».
В написанных затем нескольких посланиях Николая II просьба «дорогого Григория» обойдена молчанием, никаких намерений помочь ему не наблюдалось. Это объяснялось не жестокосердием Императора, а пониманием священных государственных обязанностей. В деле исполнения долга перед Отечеством в период военных испытаний всякие исключения Царь считал неуместными. Помимо того, Он прекрасно понимал, что высочайшая «любезность» Их Другу неминуемо вызовет вихрь новых слухов и обвинений.
В конце августа 1915 года Распутин прислал телеграмму «дорогой Аннушке», и Вырубова через Царицу довела ее до сведения Императора: «Первое объявление ратников вести, узнайте тщательно, когда губерния пойдет наша. Воля Божия это последние крохи всего мира, многомилостивец Никола творящий чудеса». Еще раньше им было передано прошение на имя Государя, содержащее ходатайство об отсрочке призыва сына. Императрица считала, что «эту просьбу вполне можно удовлетворить».
Через несколько дней Александра Федоровна опять обратилась к этой теме: «Наш Друг в отчаянии, что его сына призывают — это его единственный сын, который в отсутствие отца ведет хозяйство».
Было над чем призадуматься Распутину. Вот она, Царская милость! Другом называют, совета спрашивают, он за Их благополучие денно и нощно молится, и что? Единственного сына от солдатчины отец защитить не может. Да скажи Государь хоть одно слово за него, никто бы не посмел тронуть! Но Царь не вмешивался.
В середине сентября 1915 года тема помощи Другу опять всплывает в переписке, и Императрица довольно меланхолично по этому поводу замечает: «Григорий прислал отчаянные телеграммы о своем сыне, просит принять его в Сводный полк (военное подразделение, составленное из представителей всех полков гвардии и предназначенное для охраны Царя. — А.Б.). Мы сказали, что это невозможно. А. (Вырубова. — А.Б.) просила Воейкова что-нибудь для него сделать, как он уже прежде обещал, а он ответил, что не может. Я понимаю, что мальчик должен быть призван, но он мог бы устроить его санитаром в поезде или чем-нибудь вроде этого. Он всегда ходил за лошадьми в деревне; он единственный сын, конечно, это ужасно тяжело. Хочется помочь и отцу и сыну. Какие чудные телеграммы Он опять прислал».
В конце концов распутинского отпрыска все-таки «забрили», и единственное Монаршее благодеяние состояло в том, что Дмитрия Распутина определили в санитарный поезд Императрицы, доставлявшей с передовой раненых в Царскосельские госпитали. Вся эта история разворачивалась тогда, когда в обществе уже уверенно говорили «о всемогуществе временщика».
Совсем не так все было, как о том сплетничали, и при назначениях. «Дорогой Григорий» иногда пытался воздействовать на мнение Императрицы о некоторых лицах. Но чтобы в силу этого «избранник» сразу же вознесся бы на самые верхи сановной иерархии, такого, вопреки безапелляционным утверждениям, никогда не случалось. Документально можно констатировать следующее.
Содействию Распутина в общей сложности могли быть обязаны своей карьерой в той или иной степени одиннадцать человек. Притом что число назначений, перемещений, увольнений на вершине российского иерархического Олимпа во много раз превышало этот показатель. (Вершина — это на местном уровне — не ниже губернатора, а на центральном — не ниже товарища Министра.)
Приведем полный список этих «облагодетельствованных» с указанием должностей в период так называемого «самовластья Распутина».
Белецкий С.П.
– директор Департамента полиции (1912–1914) с сентября 1915-го по февраль 1916 года — товарищ Министра внутренних дел.
Волжин А.Н.
– бывший Седлецкий, а затем Холмский губернатор, в июле 1914 года стал директором Департамента общих дел Министерства внутренних дел (МВД), а с сентября 1915-го по август 1916 года — обер-прокурор Святейшего Синода.
Добровольский H.A.
– бывший Гродненский губернатор, с 20 декабря 1916 года — последний Министр юстиции.
Князь Жевахов Н.Д.
– помощник статс-секретаря Государственного Совета, с 15 сентября 1916 года — товарищ обер-прокурора Синода.
Ордовский-Танаевский H.A.
– бывший управляющий Пермской казенной палатой, с 13 ноября 1915 года — Тобольский губернатор.
Питирим (Окнов), бывший экзарх Грузии, с 1915 года — митрополит Петроградский и Ладожский.
Протопопов А.Д.
– товарищ председателя Государственной Думы, с сентября 1916 года — Министр внутренних дел.
Раев Н.П.
– бывший член Совета Министров народного просвещения, директор Высших женских историко-литературных и юридических курсов, с 1916 года — обер-прокурор Синода.
Хвостов А.Н.
– бывший Вологодский и Нижегородский губернатор, член IV Государственной Думы, с ноября 1915-го по март 1916 года — Министр внутренних дел.