Гример
Шрифт:
– Вас как по отчеству? – прозвучало абсолютно по-человечески.
– Александрович, – даже растерялся я.
– Марат Александрович, вы потом в город едете? Мне нужно здесь немного задержаться, а своих людей напрягать не хочется. Вы до управления меня потом подбросите? Это по дороге.
Я хоть, честно говоря, собирался уезжать немедленно, но согласился. Было в этом предложении что-то интригующее. А я, черт возьми, вечно поддаюсь на всякие скользкие предложения, если они высказаны «человеческим» языком.
– Конечно, Ольга Николаевна.
– Вот и отлично.
Я и оглянуться не
– Честно говоря, – произнесла она после короткого молчания, – я могла сегодня тут и не появиться. Дело-то очевидное, хватило бы и участкового. Смерть, наступившая в результате естественных причин. Никакого криминала. Вскрытие, думаю, только подтвердит предварительное заключение эксперта.
– Тогда в чем же дело? – спросил я.
– Меня насторожило то, что труп обнаружили именно вы. Вы тут не живете, прошлый раз оказались в дачном поселке впервые. А теперь вот… – замолчала она и пристально посмотрела мне в глаза.
– Это вопрос?
– Нет, констатация, – Ольга Николаевна внезапно махнула рукой, будто отбрасывала сегодняшние заботы в сторону. – Можно, я немного пооткровенничаю? Просто как собеседник. Забудьте, что я следователь.
– Тяжеловато, но попробую.
– Конечно же, каждый из нас не может избавиться от груза своей профессии. Вы смотрите на мир через призму своей, я – своей. С этим ничего нельзя поделать. – Тон у Быстровой изменился, в ее голосе уже не слышались металлические нотки. Передо мной стояла немного суровая, но именно женщина, в первую очередь – женщина, возможно, даже чья-то жена и мать. Хотя обручального кольца я так и не заметил, да и трудно мне было представить ее у плиты за варкой борща или катающей коляску по парку.
– У меня нет ни малейшего сомнения в том, что вы не причастны к убийству. Иначе бы мы с вами вот так сейчас не беседовали.
– К прошлому убийству? – уточнил я.
В голове шевельнулась опасливая мысль, ведь следователи бывают коварны. Разговорят по душам, а потом – хлоп, и под следствие, как минимум, в качестве подозреваемого, а то и обвиняемого.
– О сегодняшнем дне и говорить нечего. Короче, по долгу службы я не имею права верить в какую-либо мистику. Следователь просто обязан быть материалистом. Есть процессуальные действия, есть доказательства, которые могут быть приняты судом, и мистика в них не вписывается… – Говоря это, Быстрова ненавязчиво вела меня к кладбищу. – Чтобы вы совсем меня не боялись, скажу вам то, чего не стоило бы говорить: дело об убийстве я не веду. Хотела, но мне его не отдали.
– А как же прошлый допрос?
– Тогда я выступала в качестве дознавателя. Ну а потом решается, кто станет дальше вести дело. Вы понимаете?
– Не совсем.
– Некоторым людям из числа моего начальства, скажем обтекаемо, не понравилось, что я увлеклась мистикой. Причин не знаю; возможно, их каким-то образом заинтересовали. Вот я и осталась
Вопрос был более чем странный.
– Нет.
– Вот и я так считаю. Но тем не менее и вы слышали сегодня, как бомж говорил о какой-то голой женщине, за которой отправился его приятель. Отправился и нашел в итоге смерть.
– Голая женщина – явление вполне реальное, – возразил я.
– Только не считайте меня дурой, – не без злости произнесла Быстрова.
– Я ее тоже вчера ночью видел, – я почувствовал, что должен это сказать, пусть не всю правду, но хотя бы часть ее. – Возможно, она и задушила вдовца.
– Спасибо за откровенность. Вы не ходили за ней следом?
– Нет, убежал. Я не один тогда был, а со сторожем. Он и посоветовал держаться от нее подальше.
– С Михаилом? Я так и думала. Я и его в прошлый раз допрашивала. Почувствовала, что он недоговаривает, как и вы.
Мы вышли – вернее, Быстрова вывела меня – на ухоженную часть кладбища. Ольга Николаевна остановилась у свежего могильного холмика.
– Вы знали ее? – спросила она. – Поэтому и приехали сюда?
– Ее нет в могиле, – сумел выдавить я из себя, хотя и понимал, что хожу по краю.
– Почему вы так решили?
– Я бы не хотел отвечать на этот вопрос. Но знаю точно. Ее здесь нет.
– И я это знала прежде, чем вы решились признаться.
– Откуда?
– По документам она похоронена в другом месте. А этот участок даже кладбищем официально не считается. Вы раскапывали могилу? Хорошо, хорошо, можете не отвечать однозначно. Я ваш ответ знаю и без слов. Просто так сильно испачкаться глиной можно было только здесь и ночью, днем человек осторожнее.
– Там бревно в гробу было, обычное еловое бревно, – признался я. – И что теперь? Эксгумация?
– Какая эксгумация? Одумайтесь. Во-первых, вы тут уже покопались. Во-вторых, гроб с бревном – юридически это никакая не могила. Так, имитация, что-то вроде песчаного замка, построенного на пляже. За такие вещи даже к административной ответственности привлечь сложно.
– Неужели?
– А вы как думали?
– Зачем это все нужно?
– Кому? – спросила в свою очередь Быстрова. – Слишком много вопросов и никаких ответов, если не опираться на мистику. А я, не забывайте, следователь по профессии. Всякая мистика имеет свое объяснение.
Я понимал, что уже и так наговорил ей лишнего. Мог бы рассказать и про Михаила, который-то и обнаружил труп бомжа. Но я ему обещал молчать. Да и информация ничего не давала для пытливого ума Ольги Николаевны.
– Церковь, церковь на кладбище… – проговорила она, глядя на часовню. – А ведь покойный бомж там побывал. Не хотите зайти? Иногда случаются интересные открытия. У меня сильное подозрение, что во всем этом замешаны большие деньги.
– Не их же вы собираетесь отыскать в часовне? А зайти не помешает. Сам хотел, да вот находка помешала.