Гримпоу и перстень тамплиера
Шрифт:
— Как ты можешь быть в этом уверен? — нахмурился Гишваль.
— Мой господин обмолвился после дневных состязаний. А еще я слышал, как он говорил, будто Вальдигор Ростволь поклялся честью, что выиграет турнир и назовет королевой весеннего турнира прекрасную даму, которую барон держит в плену. Все рыцари влюбились в нее, будто это принцесса их мечты, — сказал оруженосец под смех товарищей.
— Вальдигор Ростволь всего лишь хвастун! Ему никогда не победить моего господина Сальетти де Эсталья! — выпалил Гримпоу.
— Могу поставить что угодно, что Вальдигор
Гримпоу хотел было ответить, но тут его толкнули в грудь, отчего он упал спиной в кучу навоза.
— С луком в руках ты смелый, а вот на кулаках слабак! — процедил светловолосый и пренебрежительно сплюнул.
Кулаки Гримпоу сжались, он вскочил и бросился на светловолосого. Оба с яростью вцепились друг в друга и покатились по земле. Все остальные толпились вокруг, одобрительно вопя, и только Гишваль пытался изо всех сил оттащить Гримпоу. В этот миг на дворе появился молодой рыцарь, который, увидев ссору оруженосцев, решил не допустить, чтобы они покалечили друг друга.
— Побе! — воскликнул Гримпоу, узнав рыцаря, только что оттащившего его врага.
Побе де Ланфорг, бывший послушник аббатства Бринкдум, замер, услышав свое имя. А когда увидел лицо юноши, тянувшего к нему руку с земли, недоверчиво проговорил:
— Гримпоу? Это ты?!
Гримпоу кивнул.
— Что ты тут делаешь? Как ты затесался в эту перебранку простолюдинов? — продолжал расспрашивать Побе.
— Мы просто веселились, — ответил Гримпоу, искоса поглядывая на Гишваля и других ребят, которые отошли подальше, испугавшись рыцаря.
— Мне показалось, я видел тебя на арене, после того как меня выбили из седла, но когда я проснулся в палатке рядом с врачом, желавшим пустить мне кровь, я подумал, что все это видения, из-за сильного удара по голове, — со смешком сказал Побе.
— Как видишь, вот он я, — ответил Гримпоу с улыбкой.
Некогда послушник, а сейчас рыцарь Побе де Ланфорг отошел на шаг, чтобы осмотреть Гримпоу с ног до головы.
— Но как это возможно? Даже теперь не могу поверить! Я и подумать не мог, что мы снова встретимся!
— Судьба не захотела, чтобы мы шли одним путем, но оказалась к нам благосклонна, и наши дороги снова пересеклись.
— Пойдем, расскажешь мне, что было в Бринкдуме, когда настоятель и брат Ринальдо выяснили, что непокорный послушник Побе сбежал из аббатства, — предложил рыцарь, кладя руку на плечо юноши.
Гримпоу зашагал рядом с рыцарем, живо пересказывая ему события той поры.
— Многие монахи и послушники аббатства, в том числе и повар, брат Бразгдо, со страхом думали, что тебя убил призрак погибшего рыцаря, но настоятель и брат Ринальдо сразу догадались, что ты сбежал, ускакал на лошади, которой не досчитались в конюшне. Когда же я рассказал повару о твоем желании стать рыцарем и совершать подвиги во славу любви, он почему-то назвал тебя подлецом. — Гримпоу усмехнулся. — Еще брат Бразгдо говорил о суровом нраве твоего отца, графа Ланфорга, и что ты очень скоро вернешься,
— Мой отец в конце концов простил мои сумасшедшие проделки, но не разрешил мне ехать с ним и моими братьями на турнир замков Эльзаса, откуда все они отправятся вместе с бароном де Вокко к крепости герцога Гульфа, где прячутся тамплиеры. Благодаря одному слуге моей матери, который всегда меня отличал, мне удалось упихнуть старенькие доспехи на повозку и тайком приехать сюда. Потому я и скрывал свое имя, пока не докажу своим близким, что могу сражаться как любой другой рыцарь. Мой отец узнал меня, едва я вылетел из седла, зато сейчас он гордится мной так же, как и моими братьями.
— Ты ты тоже будешь участвовать в войне? — спросил Гримпоу.
— Да, наконец-то я смогу осуществить свои мечты. — Побе мечтательно положил ладонь на рукоять своего клинка. — А ты? Что ты вообще делаешь в крепости?
Во время долгой прогулки по дворам и коридорам замка, тускло освещенным факелами, Гримпоу рассказал Побе де Ланфоргу о том, как познакомился с Сальетти де Эсталья и стал его оруженосцем.
— Мой господин Сальетти хотел принять участие в весеннем турнире, потом отправиться к епископу Страсбурга, а затем примкнуть к войску барона, так что я решил поехать с ним, — без особого желания солгал Гримпоу.
— Значит, мы еще не раз увидимся, и если когда-нибудь тебе захочется служить другому рыцарю, не забудь, я страстно желаю, чтобы ты был моим оруженосцем, — решительно заявил Побе де Ланфорг.
— Буду иметь в виду, — просто ответил Гримпоу, загрустивший из-за приятных воспоминаний о жизни в аббатстве.
Они дошли до входа в донжон, в оружейном зале которого был назначен пир, и Побе уже собирался попрощаться с Гримпоу, но кое-что вспомнил:
— А! Помнишь инквизитора Бульвара Гостеля, доминиканского монаха, который приехал в аббатство, преследуя рыцаря-тамплиера, зарезавшего настоятеля Бринкдума?
— Да, мне показалось, что я видел его рядом с бароном, — тихо отозвался Гримпоу.
— Мне удалось даже поздороваться с ним, а когда я сказал ему, что был послушником Бринкдума, он, как мне показалось, обрадовался и принялся расспрашивать о монахах, их привычках, особенно о библиотекаре Ринальдо Метце. Он заявил, что этот монах — проклятый еретик и что когда-нибудь окажется на костре, если не помрет раньше от старости.
— Но брат Ринальдо не заслуживает таких оскорблений! — возразил Гримпоу.
Молодой рыцарь смутился.
— Я никогда не понимал, за что ты любишь этого старого монаха. В любом случае я скажу доминиканцу, что ты тоже здесь. Ему наверняка будет интересно с тобой поговорить.
Гримпоу стало дурно от добрых намерений Побе де Ланфорга.
— Лучше бы ты ему ничего не говорил. Я тоже убежал из аббатства без разрешения, и не хотелось бы, чтобы инквизитор заставил меня вернуться в Бринкдум.
— Ты прав. Он, несомненно, отправит тебя обратно к монахам, чтобы ты для него шпионил, — усмехнулся Ланфорг. — Ну все, мне пора, надеюсь, скоро снова увидимся.