Гримпоу и перстень тамплиера
Шрифт:
Дурлиб правой рукой быстро вытащил из потайного кармана монеты мертвеца, как будто показывая некий трюк, и выложил их на столе. Испуганный настоятель приподнялся в кресле и выпучил глаза, когда серебро засверкало в бледном свете свечей.
— Где ты их взял?
— Украл уже давно у одного венецианского торговца шелком в окрестностях города Молвилер, — без запинки ответил Дурлиб.
Настоятель взял одну монету в руки, поднес к лицу и начал тщательно рассматривать.
— В том, что это серебро, сомнений нет, но я никогда не видел ничего похожего на эти странные
— Так мы получим наших лошадей? — спросил Дурлиб, чтобы избежать лишних вопросов о происхождении монет.
— Сегодня же ночью поговорю с ключником. Завтра вы заберете двух жеребцов из наших конюшен и получите еды в дорогу.
— А ваше благословение и рекомендательное письмо епископу Страсбурга? — спросил Дурлиб, торопясь воспользоваться щедростью настоятеля.
— Я выполню оба ваших желания утром.
Обмен всегда происходил одинаково: Дурлиб высказывал свои пожелания, а настоятель говорил о невозможности их выполнить, и тогда Дурлиб выкладывал на стол какую-нибудь драгоценность, почти всегда перстень или золотой браслет. После чего настоятель, уже без лишнего манерничанья, давал все, о чем его просили. Гримпоу подумал, что, наверно, таким же образом все обстояло у настоятеля и с дамой его мечтаний.
Они уже намеревались покинуть покои настоятеля, когда глухой стук в ворота снаружи прозвучал громом в ночной тиши, отчего все обитатели аббатства застыли как вкопанные.
— Кто еще, кроме мошенников вроде вас, может блуждать в горах холодной зимней ночью? — справился настоятель.
Дурлиб и Гримпоу переглянулись, не зная, что ответить.
— Надо посмотреть, — предложил Дурлиб.
Едва они вышли в галерею, как в дверь снова заколотили. За чередой колонн галереи мелькнула пузатая тень брата Бразгдо, торопившегося с кухни в сопровождении нескольких слуг, которые тихонько перешептывались.
— Что происходит? Из-за чего такой шум и почему никто не открывает? — накинулся настоятель на повара.
— Никто из нас, даже слуги, не осмеливается. За дверями слышен лязг доспехов и ржание лошадей; кажется, будто четыре всадника Апокалипсиса прискакали в аббатство со своей устрашающей свитой, — пояснил брат Бразгдо, тяжело дыша от страха, от которого трепетало все его тело.
Услышав эти слова. Гримпоу уверился: брат Бразгдо убежден в том, что призрак мертвого рыцаря, которого, как ему показалось, он видел в окрестностях монастыря накануне, присоединился к адской компании в горных лесах и теперь намеревается вместе со всей мрачной процессией мертвецов взять аббатство приступом. Похоже, Дурлиб подумал о том же, судя по тому, как изменилось его лицо. Однако у Гримпоу было предчувствие, что всадники, ожидавшие за воротами, страшнее и свирепее всех привидений, каких только можно себе представить, и явно существа из плоти и крови.
— Пойдем поприветствуем того, кто столь яро стучится в наши двери, — сказал настоятель.
Многие монахи вышли из спальни и столпились в зале у входа в аббатство. Все взволнованно и настороженно ожидали настоятеля и, когда тот появился в конце сводчатой галереи, отступили к стене, образовав узкий проход. Одни держали в руках
— Открывайте! — приказал слугам настоятель.
Скрип засовов прекратил перешептывание. Во мраке ночи проступили силуэты шести всадников, закутанных в длинные плащи, такие же черные, как и их лошади, и в капюшонах, которые спасали лица от застигшего врасплох холода.
— Кто из вас настоятель? — крикнул один.
Его лошадь беспокойно перебирала копытами.
Настоятель вышел вперед и остановился у створки ворот.
— Я настоятель Бринкдума. Назовитесь, дети мои.
Внезапно одно из животных заржало и встало на дыбы, колотя копытами воздух.
— Меня зовут Бульвар де Гостель, я член святого ордена доминиканцев, инквизитор Лиона и посланник папы Климента V! Его именем требую приюта для меня и солдат короля Франции, которые меня сопровождают, — высокомерно сообщил тот же человек. Из-под капюшона стало видно его лицо, сильно изуродованное шрамами, которые пыталась скрыть короткая белесая бородка.
Брат Бразгдо вздохнул с облегчением, услышав эти слова, но его полноватое лицо опять помрачнело, когда гости вошли в ворота аббатства и последний солдат ввел белого коня, того самого, на котором накануне ехал виденный им призрак.
Правда или вымысел
Слуги занялись лошадьми; монахи разошлись по кельям; брат Бразгдо проводил солдат короля на кухню, чтобы накормить и напоить; настоятель пригласил инквизитора Бульвара в свои покои, где они плотно закусили за беседой; а Дурлиб с Гримпоу удалились в гостевую комнату, и во всех уголках аббатства вновь воцарилась тишина.
Развалившись на тюфяке, при свете масляной лампы, стоявшей на полу, Дурлиб обхватил голову руками и уставился на сводчатый потолок. Некоторое время спустя он решил поделиться с Гримпоу своими опасениями.
— Ты думаешь о том же, что и я? — спросил он.
— Наверное.
— Белый жеребец, которого вел один из солдат, вполне мог принадлежать мертвому рыцарю, — размышлял Дурлиб вслух.
— Брат Бразгдо в этом уверен. Я видел его лицо, полное ужаса, когда мимо проводили коня, — сказал Гримпоу.
— Возможно, несчастное животное убежало из леса, спасаясь от хищников, а они поймали его где-нибудь в низовье долины, — предположил Дурлиб.
— Когда я увидел, что жеребец хромает, то пригляделся к его ногам и заметил раны и кровавые пятна, будто от волчьих клыков.
Дурлиб поерзал на тюфяке, ощутив укус беспощадной блохи.
— Боюсь, как бы этот монах-доминиканец не начал тут вынюхивать, ведь брат Бразгдо может проболтаться, особенно если выпьет пару лишних кувшинов вина, — сказал он.
— Не думаю, чтобы он осмелился рассказать инквизитору, что видел в горах призрак еретика, — успокоил приятеля Гримпоу.
— Да еще этот настоятель, которого так заинтриговали необычные знаки на серебряных монетах.
— Ты прав, но настоятель не захочет обсуждать с посланником папы свои делишки, — сказал Гримпоу.