Гримуар тёмного лорда I
Шрифт:
Дело было не в том, что я хотел переспорить Андрея. Я просто знал к чему эти разговоры могут его привести.
– Нужно поднять народ и пойти к императору. И у его дворца всем народом потребовать уравнивания нас в правах, – продолжал друг.
– А если он не согласится? – тут же спросил я.
– Тогда заставить принять его правильное решение. Аай!
– Боковым зрением я увидел, как дядя Саша заносил ладонь для удара. И после того, как раздался глухой хлопок, от которого у друга упала с головы кепка, Ванеев-старший прошипел.
– Не дай Бог, ты эти мысли в армии начнёшь
– Отец, за что? Что такого я сказал?
– Твои слова, это слова бунтовщика! – отвечал дядя Саша. – В армии совсем другие законы. Военный трибунал почти всегда приговаривает к казни. И уже поверь, за революционные речи тебя там казнят самой позорной смертью.
– Повесят? – словно не веря словам отца, спросил Андрей.
– Да. И я надеюсь тебе в школе уже объясняли, что церковь не отпускает грехи висельникам! – Дядя Саша всё ещё сердясь, продолжил. – Мир такой, какой он есть. То, о чём ты говоришь, может привести к куда худшим последствиям. Ты хочешь отобрать привилегии у людей, так? Но скажи, если к тебе завтра домой придёт попрошайка, и потребует отдать твой кусок хлеба и выделить место у тебя в спальне, ты это сделаешь? Или всё-таки начнёшь защищать свою собственность?
Андрей на некоторое время задумался.
– Прости, отец. Я понял…
– Что ты понял? – не дал договорить ему дядя Саша.
– Что мои слова опасны, и из-за них может пролиться кровь.
Ванеев-старший почти минуту сверлил взглядом сына, наконец усмехнулся и сказал.
– Сын, зависть очень нехороший грех. Он искушает людей на пагубные поступки. Однако оглянись по сторонам. Разве мы плохо живём? – И не дождавшись ответа сына. – Уже поздно тебя отговаривать от службы в армии. Договор с военкоматом разорвать не в наших силах. Однако, если бы не твоё решение, то ты мог бы, как и Костя, попробовать поступить в ВУЗ, а не подвергать себя опасностям… - он тяжело вздохнул. – Я просто очень надеюсь, что ты вернёшься ко мне и матери живой.
– Отец, не начинай, – с мольбой в голосе произнёс Андрей.
Дядя Саша по-доброму посмотрел на сына и потрепав того по волосам сел на своё место.
За неделю мы добыли зверя на семнадцать рублей на каждого. И я был самым результативным охотником из всех. Михалыч, зная про мою особенность, ставил меня в засаду, где была самая высокая вероятность выхода зверя. В один из дней на меня вышло сразу три лося, один из которых имел голубой окрас. И я выстрелил всего три раза!
Когда охотники подошли ко мне, они долго не могли поверить своим глазам. Бывали случаи, когда лось, раненый в сердце, мог пройти сотню метров. Но я уже научился использовать энергию смерти, и у животных не было ни единого шанса на побег. К тому же при стрельбе у меня возникало чувство, что я словно знаю, когда именно нужно жать на курок.
***
Сдача ЕГЭ проводилась в начале мая. К экзаменам я подошёл со всей ответственностью, и почти три недели перед ними безвылазно сидел за книгами и конспектами. Поэтому, когда был сдан последний экзамен по математике, я вздохнул с облегчением.
А за неделю до оглашения результатов ЕГЭ весь класс собрался для подготовки к выпускному балу.
– Селезнев! – зашла
– Наталья Викторовна, а по какому вопросу? – спросил я.
– Ты думаешь кто-то поверит, что ты мог сдать три из четырёх экзаменов на девяносто семь баллов?? А последний – на восемьдесят пять? Лучше сразу сознайся, что списал!
Результаты экзаменов ещё не оглашались. И взгляды одноклассников скрестились на мне.
– Наталья Викторовна, я не списал. И у Вас не выйдет доказать обратное. – твёрдым голосом сказал я.
– И если администрация школы не признает результаты экзаменов ЕГЭ, то я обращусь в суд, чтобы была представлена запись с камер видеонаблюдения.
– Молчать! – закричала женщина. – Марш к директору!
Я пожал плечами, и молча поднявшись из-за стола вышел из класса, чтобы через пару минут уже стоять у кабинета директора.
– Итакссс, молодой человек, - произнесла Панкова Нина Леонидовна, директор нашей школы. – Скажите, Вы будете упираться и тратить моё время, настаивая на своём?
– Нина Леонидовна, неужели из-за нескольких премиальных Вы готовы сломать мне жизнь? – спросил я. – Скажите, сколько военкомат доплачивает Вам за одарённых добровольцев, и может мы попробуем уладить этот конфликт полюбовно?
– Константин, мне показалось или Вы только что предложили мне взятку?
– Ну что Вы, - начал отвечать я. – Однако я уверен, что прежде чем выдвинуть обвинение, Вы или Ваши технари досконально изучили запись с камер. И я уверен, они там ничего не нашли!
– Мы считаем, что Вы использовали для списывания менталиста, – сложив ладони домиком сказала директриса.
– У Вас есть доказательства?
– А зачем они мне? – усмехнулась она, и положила на стол классный журнал.
– У меня есть он. В нём отражена Ваша успеваемость по всем предметам. Этого мне вполне хватит, чтобы написать в имперскую аттестационную комиссию о том, чтобы Ваши результаты были аннулированы.
– И почему же Вы до сих пор этого не сделали? – Директор думала, что сможет напугать меня, и этот вопрос рушил ей всю схему продуманной беседы. – Что-то мне подсказывает, что комиссия, прежде чем прислать Вам результаты экзаменов, досконально проверила записи. – Лицо директрисы скривилось и я понял, что прав.
– Ведь не каждый простолюдин сдаёт экзамены на триста семьдесят шесть баллов. Наверное, - придав лицу задумчивое выражение, - мне стоит самому послать заявление в комиссию и узнать, почему меня обвиняет директор, которая наоборот должна радоваться, что смогла выучить такого умного ученика в моём лице.
– Всё сказал? – с гневом спросила Панкова. Может она кого и могла напугать, но только не меня. Не дождавшись от меня ответа, она сказала.
– Хочешь верь, хочешь нет, но я желала для тебя лучшего. Закрой дверь в мой кабинет с той стороны.
Немного постояв у двери, я пошёл в класс. Когда я шёл сюда, я ожидал чего-то более… Но всё оказалось куда проще.
– Решил вопрос с директором? – не обращая внимания на классную руководительницу спросил Щеглов.
– Думаю, мы пришли к мнению, что она была введена в заблуждение, - ответил я.