Гришка против Пустынного демона
Шрифт:
— Ах вы, се-ени, мои се-ени. Сени новые мои-и.
Вдруг он почувствовал знакомое тепло в груди, и синее пламя охватило его тело. Назифа в ужасе отпрянула, а верлоки не чувствовали опасности и по-прежнему бросались, пытаясь вцепиться. Однако, как только подлетали, то вспыхивали, словно спички, и замертво падали на землю. Через несколько минут и пару десятков поджаренных туш, существа перестали нападать и вернулись в пещеру.
Назифа села на валун, на котором до этого сидел Ур, закрыла лицо руками и заплакала. Обессиленный Гриша потух и опустился
***
— Ур! Ты где? — закричал Гриша, когда немного пришел в себя и вернулись силы. Вскоре зашуршали кости и из-за скалы появилось обеспокоенное лицо библиотекаря.
— Вы живы! — радостно воскликнул он и поспешил к окровавленным друзьям, на ходу снимая мешок, в котором лежали лекарственные порошки. — А я уж думал, что конец нам пришел.
Он поцокал языком, рассматривая ранения Гриши, а потом погладил по спине рыдающую Назифу.
— «Священный огонь». — понимающе кивнул он на обугленные тушки.
— Да, он снова спас нас, — Гриша снял изорванную рубашку, морщась от боли. — Надеюсь, эти твари не ядовитые.
— Нет, — махнул рукой Ур. — В пригороде Эль-Кара жило одно семейство верлоков, но мы их быстро согнали оттуда. Видимо, они сюда прилетели и сильно расплодились. И почему их во время «Битвы Светлых» не истребили? Не нашли, наверное.
Ур посыпал порошком спину и голову Гриши, а потом занялся плечами Назифы. Девушка к тому времени немного успокоилась, и теперь неподвижно сидела и глядела перед собой.
— Правильно, что железный лифчик надела. Представляешь, если бы он у тебя на титьке повис с такими-то зубами? — попытался пошутить Гриша, но девушка лишь слабо кивнула. В другой раз он бы получил удар или свирепый взгляд, но не сейчас.
Вдруг Гриша вскочил на ноги, и начал озираться, будто что-то потерял.
— Что ты ищешь?
— Лирры! Где наши пушистики?
Все подключились к поискам. Друзья заглядывали за камни и скалы, шарили руками в трещинах, но все было напрасно, зверьки исчезли.
— Может, их верлоки съели или ты случайно спалил? — предположил Ур.
— Только не это! — Гриша рухнул на колени возле сгоревших тушек и начал их перебирать. — Фу-ух! Лирров здесь нет.
— Значит, убежали.
Они перекусили и засобирались в дорогу. Назифа предложила взобраться повыше и попробовать отыскать вулкан.
— Будет обидно, если лаву не найдем, — Гриша с сожалением рассматривал единственную рубашку. Местами она была разорвана и вся в крови.
— Будет не обидно, а смертельно, — отозвался Ур. — Если демонов не прогнать, они всех съедят. Будут кочевать из города в город, из поселения в поселение. Они же бессмертны, в отличие от нас. А то, что в Эль-Каре демон сорвал ставни, а в Груфу разбил камнем стеклянную крышу, говорит о том, что от них все труднее будет спрятаться и защититься.
Раны на теле Гриши перестали кровоточить, но продолжали болеть. Назифа с трудом наступала на ногу. Тварь, вцепившаяся в ее икру, успела отгрызть кусок мяса. Пришлось Уру взять инициативу в свои руки. Он попросил
Гриша и Назифа стояли с оружиями наизготовку и озирались. Теперь им везде мерещилась опасность. К тому же верлоки могли вернуться.
— Что ты видишь? — не выдержала долгого ожидания Назифа.
Ур приставил ладонь ко лбу и всмотрелся вдаль. Там, в голубой дымке, одну из вершин будто кто-то сломал и теперь гряда напоминала щербатый рот.
— Вижу! — закричал он и ткнул пальцем. — Вон та напоминает вулкан…А может и нет.
Глава 10 Ну хоть что-то хорошее
Гриша посмотрел на Назифу и заметил слабую улыбку на осунувшемся лице. У него встрепенулось сердце от жалости к ней. Молодая девушка вместо того, чтобы сидеть дома, вязать салфетки и играть на фортепиано (или чем там у них девушки занимаются?), убивает и подвергает свою жизнь опасности. И все из-за чего? Из-за золота.
«Эх, где бы ты не жил, везде люди страдают из-за злосчастных денег. Надо быть помягче с крепостными и иногда дарить хотя бы рубль», — подумал он и вспомнил один случай.
В соседней деревне в небольшой усадьбе жила семья Смолиных. Крепостных у них было в два раза меньше, а земель всего ничего. Однако в деревне они предпочитали жить и заниматься делами только летом. В остальное же время за их хозяйством никто не следил, хотя управляющий имелся. Но очень уж он был ленив и глуп, поэтому Смолиным денег едва хватало на самые первостепенные нужды. Однажды приехал отец семейства Смолиных к Степану Мефодьевичу в гости. Они тогда знатно посидели: много съели, много выпили и даже в баньке успели попариться. Когда пришло время ложиться спать, гость упрямо заявил, что хочет домой. На коня его, конечно же, не пустили садиться, вот тогда Степан Мефодьевич и обратился к любимому сынку:
— Гришенька, голубчик, будь так любезен, отвези на карете Германа Васильевича домой. Он ведь пешком попрется ночью, я его знаю.
— А почему я его должен везти? — удивленно воскликнул Гриша. — Кучер для чего имеется?
Но батюшка опустился на диван рядом с ним и, дыша перегаром, зашептал:
— Это знак уважения, Гришенька. Не какой-нибудь человечишка его до дому проводит, а сам дворянин Михайловский. И ему приятно и нам.
— Мне-то чего приятного с пьяницей возиться?
— А тем приятно, сыночек, что я тебя не накажу, — с улыбкой сказал отец, но Гриша почувствовал нотку угрозы.
— Меня не за что наказывать, — он начал собирать карты со столика, на котором раскладывал пасьянс.
— Да? — изобразил удивление Степан Мефодьевич. — А не ты ли, милок, проиграл дедушкин штуцер в карты на прошлой неделе?
У Гриши от страха дыхание сперло и промелькнула мысль: «Сбежать или повеситься?»
— Уже собираться, батюшка? — елейным голосом спросил он, встал и отошел на безопасное расстояние, чтобы крепкая отцовская рука не схватила его за ухо или не дала звонкую затрещину.