Гришка против Пустынного демона
Шрифт:
— Посмотри на коня и поймешь.
Юноша обернулся и увидел Бонапарта. Он лежал на боку, тяжело дышал и напоминал бегемота с копытами.
— Они были ядовитые, — догадался Гриша. — Чтоб их черти в котле варили! Что же нам теперь делать?
— Я не знаю, но дело плохо. Придется коня оставить, а Назифу тащить в Эль-Кар. Хотя и там ей некому помочь. Лекарей в городе уже давно нет. Все ко мне бежали за советом или порошком. А я не знаю, что это такое и как это лечат.
Гриша с состраданием посмотрел на девушку. Она тяжело дышала и хватала ртом воздух. С ее глаз скатывались слезы, стекали по
— Как же вам помочь? Как? — он погладил Бонапарта по морде. — Прощай, друг. Прости меня, но я не могу тебе помочь.
Он встал и начал собирать вещи.
— Пойдем в город. Достанешь свои порошки, пороешься в библиотеке и найдешь лекарство. А может, само пройдет. Вот Лизка, мачеха моя, от меда опухает. Бывало, наестся на ночь, а утром встает с опухшим глазом или пальцем. И ничего. День-два и нет опухоли.
— Да, надо идти. Только, как ее нести? Надо носилки сделать.
Между тем на горизонте появился краешек солнца и осветил землю. Гриша огляделся. Маленькие высохшие деревца торчали повсюду. Он подходил от дерева к дереву, но сухие сгнившие внутри стволы легко ломались и крошились.
— Носилки не сделать! — крикнул он Уру. — На руках придется нести.
Гриша подошел к Назифе. Как оказалось, она не только увеличилась в размере, но и в весе. Как бы он не силился ее поднять, не мог оторвать от земли. А на ее коже при прикосновении оставались глубокие вмятины.
— Помоги мне посадить ее. На спине понесу.
С огромным трудом две мужчин посадили распухшую Назифу, которая постоянно заваливалась то на одну, то на другую сторону. Гриша перекинул ее руки себе на плечи и попытался встать.
— Ур, помоги. Подтолкни ее сзади.
Через несколько минут общими усилиями они смогли оторвать девушку от земли, и Гриша, шатаясь, поплелся в сторону Эль-Кара. Ур нагрузил на себя вещи и пошел следом. Солнце тем временем поднялось и начало нещадно припекать. Гриша крепко держал ее за ватные руки, но она, как тяжелый мешок тянула его назад. Идти было все труднее и труднее, пот струился по лицу и спине, а горячий воздух иссушивал язык и горло.
— Ур, дай попить, — прохрипел он.
Библиотекарь развязал последний оставшийся бурдюк и напоил его и Назифу.
— Как думаешь, ей становится легче?
— Нет, не становится. У нее лицо стало пунцовым и глаза закрыты.
Гриша слышал ее тяжелое дыхание с хрипами и видел подергивание пальцев, но решил не останавливаться. Он понимал, что больше не сможет поднять девушку, силы были на исходе. Юноша повернул голову и тихо сказал:
— Только не умирай, пожалуйста. Потерпи, вот дойдем до Эль-Кара и тебе станет лучше. Ур обязательно найдет лекарство. Он ведь такой умный! Табит угостит сладким пивом и уложит тебя на мягкую постель. Выспишься и тебе сразу полегчает. Вот увидишь! Ты должна жить ради отца, братьев, нас с Уром и ради всех жителей. Пустынного без тебя не победить. Поэтому ты должна жить ради всего человечества…По крайней мере
Назифа что-то слабо промычала. У Гриши ком подступил к горлу и на глазах навернулись слезы. Ему было горько осознавать, что у него на руках умирает близкий человек, а он не может никак помочь.
«Господи, я не знаю, слышишь ли ты меня отсюда, но больше ничего не остается, кроме как просить помощи у тебя. Пожалуйста, Господи, помоги! Отче наш иже еси на небесех, да святится имя Твое…»
Он шел, глядя себе под ноги, и слезы капали на желтый горячий песок. Гриша вспомнил все молитвы, которым научила мама, но не находил успокоения. Тяжелое прерывистое дыхание становилось все тише, и он боялся, что наступит момент, когда оно прекратится.
— Свисток!!! — воскликнул Ур. — Лирры подарили тебе свисток!
Гриша остановился, как вкопанный, и закивал.
— Да-да, в правом кармане. Доставай скорее и дуй!
Ур бросил поклажу, подбежал к нему, достал перламутровый свисток лирров и что было мочи засвистел. Красивый переливчатый звук разнесся над засохшим болотом и безжизненной пустыней, виднеющейся вдали. Оба застыли, в ожидании чего-то необыкновенного, но прошла минута, другая и ничего не происходило. Ур подул еще раз, но, как и прежде, никто не откликнулся.
— Дай мне. Может, он именной.
Ур вытер подолом свисток и поднес к губам Гриши. Тот прошептал: «Господи, помоги» и подул. Как только свист прекратился, песок под ногами зашевелился и вылез тот самый лирр, который подарил свисток.
— Ты как здесь оказался? — воскликнул ошарашенный Ур, схватил зверька на руки и прижал к себе. — Как же я соскучился по вам! Мой хороший, мой пушистый.
Но лирр ловко вывернулся, спрыгнул на землю и подкатился к ногам Гриши:
— Ты звал?
Тоненький писклявый голосок всколыхнул сердце юноши.
«Видать осталась их магия во мне. Даже я соскучился», — подумал он, мотнул головой и сказал:
— Помоги, если можешь. Назифе плохо, ее вчера укусил слизняк.
Лирр кивнул и велел:
— Опусти ее.
Гриша послушно присел, а Ур помог уложить девушку на землю. Лирр запрыгнул ей на грудь, закрыл глаза и закачал головой. Затем тихонько замурлыкал одну из своих песен. Мужчины притихли и уставились на Назифу. Сначала исчезли хрипы, она стала дышать глубоко и размерено. Лирр все пел и пел. Вскоре опухшее пунцовое лицо начало светлеть и опадать, словно сдутый рыбий пузырь, а за ним и все тело. Не прошло и пяти минут, как перед ними лежала прежняя Назифа. Она открыла глаза и осторожно повернула голову:
— Вы чего так на меня уставились?
Гриша не смог сдержаться. Он рухнул на колени, сгреб ее в охапку и крепко обнял:
— Ты жива! Жива!
Девушка не стала, по обыкновению, отталкивать или бить его, а приобняла в ответ. Лирр подошел к юноше и подергал за рукав.
— Спасибо тебе, дружище! — Гриша подхватил зверька на руки и погладил по макушке. — Как ты так быстро здесь появился? Неужели следил за нами?
Но лирр протянул лапу и пропищал:
— Отдай.
Гриша раскрыл ладонь, в которой крепко сжимал свисток, и удивленно присвистнул. Символы больше не блестели, желтый блеск золота потух и превратился в темно-оранжевый, ржавый. Зверек забрал свисток и спрятал подмышку.