Гроб для мертвого колдуна
Шрифт:
Посчитать количество женщин в лагере, не было никакой возможности и оставалось только надеяться на то, что в неудачный для пиратов бой их не брали и они все еще живы. Постепенно подтянулись остальные и единственный из нас, кто имел реальный опыт командования в реальном бою, отставной пластун Самагер, начал военный совет.
В первую очередь успокоили самых горячих, которые рвались в бой немедленно. Я просто перечислил наличные силы пиратов и народ немного приуныл.
— А вы рассчитывали бандитов шапками закидать? Боюсь, что шапок не хватит, их все еще больше чем вас.
— Но мы думали, что как в Птице,
Мда… тяжелый случай. — Боевая техника от ЭМИ не сгорит, а, чтобы прогреть микроволновкой корабль… за то время, что мне на это потребуется, вас на запчасти разберут. — с молодого рыбака можно было лепить 'Разочарование'.
Самагер прокашлялся, привлекая внимание. — Будем действовать по старому плану. Господин де Зорро…
Я его перебил, — Дзинко, просто Дзинко, пока ты выговоришь этого господина до конца, обстановка три раза поменяется.
Святослав кивнул. — Хорошо, так вот, господин Дзинко… — я скрипнул только что отросшими зубами, но промолчал — хочет поиздеваться, пусть, разбираться сейчас не будем, — господин Дзинко вступает в бой и начинает отступление в сторону болота, оттягивая за собой основные силы противника, а в это время… — дальнейшее было уже неинтересно. Атаку назначили на тринадцать тридцать, чтобы тропическое солнце успело достаточно разморить полупьяных разбойников, и у меня, впервые за сутки с небольшим, появилось время для отдыха.
На следующее утро я окончательно убедился, что птицы, есть абсолютное зло.
Мелкий комок перьев где-то у меня над головой, громко и немелодично жаловался на свою неудавшуюся жизнь, безжалостно отобрав надежду нормально выспаться. Когда он дошел до самой высокой и противной ноты, не иначе поминая собственную тещу, стало понятно, что просто перетерпеть утреннее обострение птичьей ипохондрии не удастся и вставать, таки придется.
Мысленно пожелав пернатой твари мучительной смерти, я приоткрыл сначала левый глаз… убедившись, что мир вокруг меня стабилен и избирать меня центром своего вращения не собирается, открыл правый. Хм. Не все оказывается, так плохо. Повернул голову из стороны в сторону, хрустнув шеей. Да! Даже чудовищная пьянка в исполнении местного русско — японского истеблишмента, оказалась нипочем моему могучему организму. Какие-то следы, конечно есть, но никакой раскалывающейся головы или дурманящей тошноты, что не может не радовать. Так жить можно. Главное не спиться.
Потревоженное моими экспериментами, на груди заворочалось что-то некрупное. Я приподнял голову, но кроме вороньего гнезда из спутанных черно — белых прядей, видно ничего не было. Не понял. Гнездо приподнялось, явив два заспанных небесно — голубых глаза, ниже которых начиналась подозрительно знакомая полумаска,
— Дгбгое. Тьфу ты, — маска съехала вниз. — Доброе утро. Я еще поваляюсь, ладно? — Очевидно ответ не предусматривался и гнездо снова вернулось на облюбованное место.
Мда… по — моему я немного поторопился, решив, что пьянка не имела последствий… и куда делась Ирина? Вроде ж вместе ложились… еще место на берегу, подальше от лагеря и валяющихся пьяных парочек искали… или я что-то путаю?
— Дзи! Я для тебя капитана нашла! — А вот и
В поле зрения появилась сама Кономия. Сама, в том смысле, что никакого сурового морского волка при ней не наблюдалось. В наличии имелась только сама Ирина и ее браслет. И все. Мокрые волосы, покрытая капельками воды кожа… значит только из моря…
— И где этот капитан? — подходящей отмазки пока не нашлось, и я ляпнул первое, что пришло в голову.
— Кпитан эт я, — пробормотало черно — белое гнездо. А меня снова посетил лучший друг попаданца, его величество когнитивный диссонанс, сиречь разрыв шаблона.
— Да? Как интересно! — на большее меня не хватило, но Кономия приняла эту фразу, за сомнение в компетентности найденного ею специалиста,
— Вайо хороший капитан! Лучший в поселке! Да, что там в поселке, на всей крысиной линии второго такого нет! Ей староста вчера хотел сейнер отдать, но я сказала, что Лунатик не хуже! — Разволновавшаяся Ирина уже почти нависала надо мной и от открывшегося вида… а какую реакцию можно было ожидать при виде обнаженного женского тела от моего организма? Гнездо заинтересованно хмыкнуло, с моей шеи вниз скользнула смуглая рука… Оп — па, технично.
— Все с вами ясно, — Кономия возмущенно махнула рукой и пропала из виду, — Дзи, как закончите, бросишь ее в воду, а то она до вечера может так валяться, а на корабле работы невпроворот. — голос удалялся в сторону лагеря. Хм и как это понимать?
Вайо поднялась, усаживаясь поудобнее. А ничего так… Миленькое личико с немного вздернутым носиком, небольшая аккуратная грудка… Мои руки принудительно разместили там, где они по мнению компетентного морского специалиста должны были находится,
— Корвет лучше сейнера! — сообщили мне доверительно. Вайо приподнялась и опустилась, на секунду замерла и сделала новый вывод, — Намного лучше! Ах… четыре ходовых, один вспомогательный, жми давай!!!
Пришлось, как говориться, нажать.
Захваченный пиратский лагерь понемногу приходил в себя. Не от последствий вчерашнего боя, а от того беспощадного празднества, которое устроили на его территории ошалевшие от радости победители.
Боя как такового и не получилось. Да, морских разбойников было больше, вооружены они были лучше, их боевой опыт нельзя было даже сравнивать с таковым у бывших контрабандистов, вот только сражаться они не собирались. Сразу после возвращения на стоянку после проигранного боя, большая часть пиратов еще сохраняла какую-то толику боевого духа, но утром последовал добивающий удар.
Едва поднялось солнце, как выяснилось, что их командиры во главе с Безголовым, ночью исчезли в неизвестном направлении. Оставленные на берегу участники рейда оказались в ловушке: 'Лунатик' лег носом на грунт, а на сейнере опасающиеся преследования беглецы вывели из строя ходовые двигатели. Удобная, укрытая от посторонних глаз бухта превратилась в мышеловку, из которой не было выхода.