Грохот костей
Шрифт:
– Минуточку! – поднял трясущийся палец Жарковский. – Вам не удастся обвинить меня в непрофессионализме! Если я сказал, что выступлю, значит, так тому
– Чудесно, – снова заулыбался Сильвестр. – Сегодня в пять репетиция. Я бы сказал Вам «не опаздывайте», но Вы же – профессионал, это Вас и обидеть может.
– Точно так-с, – театрально ответил Герман Макарович и кивнул головой, отчего, впрочем, у него заболел левый висок.
– Будем Вас ждать, – сказал гость.
На том они и распрощались…
Когда же Жарковский вернулся в свою спальню и в этот раз улёгся на диван, он действительно стал припоминать, что с этим парнем они уже встречались… И, кажется, тот заплатил за выступление немалую сумму. И даже где-то валялся
«Надо бы взглянуть», – решил он и пошёл рыскать среди бумаг, от которых ломился его стол. Под ногами зазвенели пустые бутылки, и он недоумённо посмотрел на них, будто тут пил кто-то другой, а не он.
– Я не мог столько выпить, – сказал он вслух, разглядывая и прозрачные, и коричневые, и позолоченные, и зелёные тары. Одна была большой и тёмно-синей, к слову, тоже опустевшей. Он вливал в себя всё, что горело.
А затем Герман Макарович вернулся к поиску, принялся отшвыривать бумагу во все стороны… Какие-то неразборчивые заметки; курс по актёрскому мастерству Александра Петрова; чеки с оплатой услуг лимузина и катера, бумажная записка с признанием в любви, посвящённая Дарьи Мельниковой. Он её скомкал и бросил под ноги.
Конец ознакомительного фрагмента.