Гром и молния
Шрифт:
Сразу после обеда и разговора в штабной землянке я собрал личный состав около своего гамака.
– Садитесь прямо на землю, Антеи… Это потом… А сейчас я вот о чем поговорить с вами хочу, товарищи красвоенлеты. Вы своими глазами видите – ситуация сложная. Я бы даже сказал: архисложная. Фашисты словно озверели, смерти не боятся. Нет, не так… Они пытаются снова, как летом сорок первого, сунуть наши ВВС носом в грязь. Навязать нам бой по своим правилам, заставить нас вспомнить чувство страха и неуверенности. Беседовал я сегодня с одним впечатлительным майором…
Я не стал впадать в театральщину и продолжил уже негромко:
–
Я сжал кулак и впечатал его в ладонь. Летчики уставились на мои руки. Дождавшись, когда они вновь поднимут глаза, я поймал их взгляды и начал накачку.
– С этого вылета меняем рисунок боя. Нам не нужны красивые поединки с фашистскими асами. Мы должны поставить дело уничтожения воздушного потенциала противника на поток. Я повторяю: на поток! На конвейер! На твердую фабрично-заводскую основу: взлетели, нашли, убили, вернулись, сели… И опять – весь производственный цикл снова. И снова. С перерывами, естественно, на обед…
Летчики заулыбались и стали переглядываться.
– Смотреть на меня! Я не шучу. Так и будем воевать – как работать. На фабрике, там, у наковальни, в забое кайлом махать… Кому что привычнее… Все красивости, лишние маневры и перестроения – исключить. Бить врага весомо, грубо, зримо. Бить сжатым кулаком, а не растопыренными пальцами. Будем ломать им психику. Атаки производить в составе звеньев. Не дробиться на пары! Не ввязываться в долгие схватки! Отныне принцип иной – короткий, мощный удар звеном, стреляют все, и снова – захват высоты и демонстрация угрозы нового удара.
Мы – «молнии», и бить будем, как молния бьет во время грозы. Мощно и неотвратимо, подавляя волю противника, наполняя его сердце страхом от безысходности, от невозможности скрыться, спрятаться от страшного удара. Бить, бить и бить! Но так, чтобы вас даже мизинцем немцы не могли зацепить! «Третьяк» это позволяет, он создан, чтобы навязывать противнику нашу волю и ломать его! Попробуйте поставить себя на место немцев. Представляете впечатленьице? В небе два страхующих друг друга звена, которые по очереди бьют и терзают группы машин с крестами. Причем – сила ударного воздействия просто ошеломляющая! Совместная залповая стрельба звеном. Это кого хочешь впечатлит. До мокрых памп… кальсон то бишь! Так и будет. Прямо вот с этого вылета. А сейчас – по машинам, товарищи летчики!
Сегодня «Як-3» с полным правом мог бы вписать первую строчку в свою замечательную фронтовую биографию: «На войну я попал в конце июня, в составе пятнадцати моих родных братьев из группы «Молния». Первый настоящий бой с противником провел седьмого июля 1943 года, в 06.00… А дальше – и пошло, и поехало!»
Глава 7
…И поехало. Да как-то не так все пошло-поехало, не так – как я ни говорил, как ни разъяснял. Человек все равно остается человеком, то есть – существом увлекающимся и ошибающимся.
Собственно, каких-то уж совсем фатальных ошибок не было. Так, «неизбежные на море случайности», как пишут в вахтенных журналах кораблей, налетевших на айсберг. В воздухе, что характерно, этих случайностей тоже бывает полно.
В общем и
В общем, наткнувшись на нашу оборону, которая сразу к черту перечеркнула им все приказы на выдвижение, прорыв и выход в тыл советских войск, немцы, как это и предусмотрено уставом и практикой взаимодействия родов войск, тут же вызвали свою авиацию.
А нас и вызывать не надо было – мы уже висели в небе. Ниже нас и в глубине наших войск барражировали «Ла-5» соседей и остаток полка майора Овсюгова на «Яках». Они ждали своего часа и нашей команды на выход. Такая, знаете ли, «цыганочка» с выходом… Тряся грудями и монистом… То есть, тьфу, что это я – звеня орденами, конечно…
Фашисты были уже ученые, и первыми к переднему краю подошли истребители. На расчистку воздуха, так сказать. Подошли и сразу были атакованы последовательными ударами с высоты наших двух звеньев. Я с Василием пока висел на четырех тысячах и, так сказать, дирижировал.
Фашисты потеряли два истребителя сразу, и еще два дымящихся подранка, вихляя и пуская дым, поспешили убраться к себе. Мощно и больно получив по морде, немцы резко расхотели воевать и вышли из боя.
– Внимание, Дед! Базар в эфире! Немцы кричат о засаде в воздухе и вызывают подкрепление!
– «Молнии», две группы самолетов – на трех и пяти тысячах идут к вам! – Это дает нам радарная станция.
– Группе «Молния» – занять высоту пять пятьсот…
– Понял, выполняю… «Лавочки», «Яки» – будьте готовы атаковать «лаптей», а мы закрутим истребителей, как поняли? Как поняли, ответьте Деду…
– Вас понял – готов.
– Понял, жду!
Мы начали набор высоты в сторону территории, захваченной противником. Как я себя потом ругал за это решение! Как ругал! Но – из песни слова не выкинешь…
– Дед, вижу три группы истребителей… Это «Фокке-Вульфы»… Идут с превышением.
– Продолжать набор высоты, заходите от солнца. Кир, ты готов?
– Готов!
– Атакуй, спускай их вниз!
Звено капитана Извольского, нашего признанного «монтажника-высотника», упало на немцев со стороны солнца. Результатом залповой стрельбы был один уничтоженный и один подбитый истребитель противника. Фашистский «шварм», ошеломленный внезапной атакой и потерями, брызнул к себе в тыл, а Кирилл вновь увел свое звено на высоту.