Гром
Шрифт:
– …никогда ни в одном государстве не была обвинена в терроризме.
– Он сам публично признал себя таковым!
– Я не уверен, что улавливаю суть вашего вопроса.
– Вы осведомлены, что Ахмед Нарал был найден мертвым в Бейруте девять дней назад? Ни в одном из рапортов, полученных из вашего управления, не упоминался этот факт.
– Средства массовой информации передавали из этого региона, что человек, который, возможно, был, а возможно, и не был Ахмедом Наралом, обнаружен мертвым в меблированных комнатах, так?
– Он был обнаружен плавающим в ванне крови.
– Управление не обсуждает причины смерти, переданные иностранной прессой, но так как мы не обследовали тело, мы не можем с уверенностью утверждать, что умерший был Ахмедом Наралом.
– Но вы думаете, что это он?
– Это наша рабочая версия по этому делу.
– А как насчет сообщения каирской газеты, что Нарал получал финансирование и помощь от ЦРУ и что в различные периоды времени, когда он был активным террористом, он был также включен и в ведомость управления?
– Мне кажется, эти беспочвенные заявления появились также и в «Нью-Йорк таймс». Само собой разумеется, из соображений безопасности управление никогда не подтверждало и не отрицало подлинность этих статей дохода.
– Вы не сделаете исключение даже для конгресса?
Председательствующий прервал:
– Мистер Хандельман, вы вторгаетесь в области, в которые, по существующим правилам, свидетели не могут и не должны углубляться.
– Я прошу прощения, господин председатель, – сказал Хандельман. – Я всего лишь пытался помочь свидетелю связать мои предыдущие вопросы о неразумных действиях в области тайной политики с конкретными примерами.
– Гипотетическими примерами, – прервал свидетель.
– Давайте говорить конкретно, – призвал Хандельман. – Продолжим. Как может ЦРУ, которое было создано для ведения «холодной войны», выполнять адекватную разведывательную роль и сейчас, после ее окончания?
– Это ключевой вопрос, сенатор. Сотрудничая с вашим комитетом, мы провели опрос среди всех ветвей власти, мы просили всех потребителей нашей информации перечислить, какие виды разведывательной информации они получали, в чем, по их мнению, они не нуждались, что они хотели бы получать от нас еще. Ни одна категория разведывательной деятельности не была отброшена. Мы просили классифицировать собранные данные по ста восьмидесяти шести отдельным категориям – на шесть категорий больше, чем в прошлый раз.
«Началось, – подумал Джон, – вести дебаты, оперируя количеством параметров, которые ты контролируешь».
– Мы эволюционирующая организация, – продолжил Аллен. – Мы всегда находимся в поиске новых путей, позволяющих нам делать то, что мы делаем, еще лучше. Я напомню вам, что это дало нам возможность победить в «холодной войне», я думаю, вы можете гордиться той динамикой, с которой меняется наше ведомство.
Эмма склонилась вперед, указывая Хандельману на один из листков с обзорами.
– Под «нам», – сказал Хандельман, – я полагаю, вы подразумеваете Америку и остальной Запад и под «победой», я полагаю, вы подразумеваете, что наша политическая и экономическая система опрокинула Советы, при этом обе стороны воздержались от уничтожения мира при
– Как хорошо известно сенатору, – возразил Аллен, – предположения лишь затушевывают реальность, реальность, которая творит историю, а человечество будет оспаривать историю до тех пор, пока оно будет существовать. Важно, что ЦРУ всегда оперативно реагирует на то, что мир преподносит нам, и что все пожелания конгресса и Белого дома оперативно исполняются.
– Хороший бросок, – сказал Хандельман.
– Благодарю.
– Скажите мне, различные центры, которые ткут свою паутину за пределами стен ЦРУ, – должны ли эти центры продолжать разрастаться и не затмят ли они со временем управление?
– Мы будем поддерживать все, что бы конгресс и Белый дом ни поручили нам, но…
– Но, – повторил Хандельман.
Смех пронесся по комнате.
– Хотя такие центры позволяют нам действовать с большей гибкостью в конкретных областях, скажем, связанных с распространением ядерных технологий, наркотиков и терроризмом, они никогда не смогут заменить наше Центральное разве…
– Погодите минутку! – прервал сенатор Бауман.
Сенатор Ральф Е. Бауман. Адвокат из небольшого городка, выбранный в конгресс за два года до того, как Ли Харвад Освальд был убит в Далласе. Бауман был задира с вечно всклокоченными волосами, старческими пятнами и темпераментом леопарда. Однажды он сменил за год одиннадцать административных помощников, возглавлявших штат сотрудников в его офисе. Джон знал, что его последний административный помощник был принят на эту работу менее двух недель назад, а его предшественник продержался на этой должности всего три месяца. Бауман превратил свое участие в комитете по делам разведки в громогласную кампанию по спасению детей избирателей в его родном штате от безбожных иностранных врагов.
– Подождите одну то'ько минутку! – повторил Бауман.
Эмма легонько стукнула своим карандашом по часам сенатора Хандельмана.
Председательствующий объявил:
– Прошу прощения, сенатор Бауман, однако вы перебиваете сенатора Хандельмана.
Позади сидящих сенаторов открылась дверь для персонала, и сенатор Обет вернулся на свое место. Он уселся на стул, поглаживая бороду. Его помощник мгновенно возвратил на место табличку с его именем.
«Пончики», – решил Джон.
– Господин председатель, – сказал Хандельман, – я с удовольствием уступлю слово моему выдающемуся коллеге при условии, что вопрос, который был задан мною мистеру Аллену и на который он пытался дать ответ, будет целиком отражен в стенограмме слушаний.
– Не возражаю, – вздохнул председатель, – так и поступим.
– Б'агодагю, – сказал Бауман. – Б'агодагю, сенатог Ханде'ман. Я пгизнате'ен за то, что вы сог'аси'ись пгегваться, но я как газ ус'ыша' нечто, на чем необходимо сосредоточиться на наших с'ушаниях сегодня, и завтга, и каждый день до тех пог, пока у нас не будет увегенности – все 'юди, вегнувшиеся домой, находятся в безопасности.
Сенатор Хандельман вышел в заднюю дверь. Эмма осталась на своем месте. Телевизионные камеры сфокусировались на Баумане.