Громкая тишина. Исповедь матери нестандартного ребенка
Шрифт:
Через какое-то время я замечаю, что щеки и лоб сына покрывают какие-то красные пятна. Сначала они бледно-розовые, затем становятся ярче и угрожающе расползаются по его телу.
– У него диатез, – авторитетно заявляет подруга, пришедшая меня навестить.
– И что теперь с этим делать? – недоумеваю я, потому что сталкиваюсь с такой штукой впервые.
– Ну… кажется, нужно мазать специальной болтушкой, ее врач выписывает. Или в аптеке спроси.
Представив во всех подробностях, что нам придется из-за какой-то болтушки еще раз выстаивать огромную очередь к врачу, я выпрашиваю в ближайшей аптеке «что-нибудь от диатеза», мне выдают бурую жидкость в бутылочке, и я выливаю почти половину
– Есть один способ… Правда, он довольно долгий. Но поможет точно – проверено!
И вот следующие полгода я с тщательностью, достойной звания «Миссис Скрупулезность», толкла в мелкую пудру яичную скорлупу, отмеряла порошка на кончике ножа, капала туда несколько капель лимонного сока и всовывала эту смесь в рот сына. Когда начала давать каши, стало легче, можно было засунуть это в кашу и размешать. Делала и не верила – разве это сможет нам помочь?! Самое интересное, что помогло! Правда, возиться пришлось долго, но месяцам к десяти краснота прошла, личико сына очистилось, и мы решили, что победа за нами.
Да и невропатолог через полгода с явным облегчением констатировала, что мы отделались легким испугом, обошлось без трубки. На память о болезни, как мне тогда казалось, осталась всего лишь довольно крупная голова. Но тогда мы просто даже не догадывались, что ждет нас впереди…
Я еще не знаю, что «легкий испуг» обернется для нас тяжелыми последствиями, что такие нарушения, увы, бесследно не проходят. Мой малыш вырастет хорошеньким мальчиком с льняными кудрями и голубыми глазами. Но до двух лет он не скажет ни слова. Заговорит уже ближе к трем годам. Незнакомцы будут принимать его за девочку, но он гордо будет отвечать: «Я масик!» Я еще не знаю, что «масик» окажется с букетом таких болячек, что впору было бы отправить нас на какой-нибудь научный симпозиум, где бы важный профессор, подойдя к моему ребенку, указкой показывал на его тельце и, постепенно снижаясь с головы до пят, называл все болезни, которыми «наградила» этого дитенка судьба.
Я еще не знаю, что поликлиника станет нашим родным домом, а педиатр и дерматолог – практически членами нашей семьи. Я не знаю, что выучу наизусть справочник по детским болезням, буду оперировать названиями заболеваний, симптомами и способами лечения, как профессионал, и кто-то из врачей даже задаст мне вопрос:
– У вас медицинское образование?
Да. К тому времени, как моему сыну была выставлена куча диагнозов, я начала понимать, что сама должна вникнуть в суть проблемы и читала все по теме, что только подворачивалось под руку. Подворачивалось немного, в начале девяностых было как-то не до издания книг. И все равно, буквально по крохам, я собирала все сведения, которые могли бы мне пригодиться в борьбе за здоровье моего ребенка. А порой – и за его жизнь…
Вспоминая, я словно расчищаю завалы памяти, вытаскивая из ее закоулков измятые фантики застывшего времени, перебирая старые снимки, сделанные еще на черно-белую пленку, которую сегодня снова полюбили профессионалы. Тогда был такой ненавязчивый сервис – идешь по улице, раз! – тебя щелкает фотограф, а потом присылает по почте карточку…
Как меня спас крест, а потом мне стало тяжело его нести
Карточку сына, которую мне выдали в поликлинике, раздутую до гигантских размеров и не поместившуюся в сумку, я держу в одной руке, в другой – детская ладонь.
Я
Я останавливаюсь прямо посреди тротуара. Он притормаживает и робко поднимает на меня глаза: «Мама…Не плачь…» Я молчу… «Господи, за что мне такой крест?!»
– Мама… Не плачь…
Я, словно очнувшись от какого-то вязкого бессмысленного сна, оглядываюсь. Вокруг продолжается городская обыденная суета – все по-прежнему куда-то спешат, обтекая нас с сыном по краям тротуара, и я понимаю – вот она, жизнь! И надо ее жить дальше. Прямо сейчас взять – и продолжать жить, а не тащить уныло этот свой крест… Я поднимаю глаза и вижу его. Крест. Мы стоим возле большого собора. В голове словно что-то щелкает и… Я снова хватаю сына за руку, и мы бежим во двор храма, где за воротами мелькает темная ряса священника.
– Батюшка… – Я задыхаюсь от бега и волнения. – Батюшка! Я хочу мальчика окрестить! Когда нам можно прийти?
Он оглядывается – молодой, темноволосый – громко и весело отвечает:
– Да сейчас и можно! Как раз крестить собираюсь!
– Но… У меня крестика нет… И полотенце… А крестные?!
– Все, все, заходите! – Он нетерпеливо подталкивает нас внутрь. – Сейчас все будет!
Мы заходим внутрь. Это небольшой крестильный храм во дворе собора, где уже стоят и ждут батюшку те, кто собрался сегодня креститься: молодая пара с грудничком на руках, женщина с девочкой, подросток и девушка в платочке.
– Крестик в лавочке купите, свечку, простое полотенце. – Батюшка быстро проходит к амвону.
– Да, да, сейчас! – Я лихорадочно роюсь в кошельке, вроде должно хватить. Еще и на пожертвование останется. – Но мы без крестных!
– Назовите имя, хотя бы крестной матери. – Батюшка поворачивается к нам и начинает читать молитву…
Мой сын стоит со свечой в руке, очень серьезный и будто сразу повзрослевший. Я смотрю на него и вижу…Летний июльский день, прозрачный и настоянный на всех невообразимых запахах шумного, цветастого и горластого, украинского села. Мне семь лет…
– Бабо Ганю, а бабо Ганю! – Соседка явно настроена воинственно.
Бабушка медленно разогнулась, вытерла о передник мокрые руки – замешивала «ижу» поросенку.
– Чого тоби, Роза?
– Та опять твои куры в моем гор`оде, щоб воны показылись!
– Хай им грець! – Бабушка шустро схватила палку и устроила короткую, но грозную сечу, в результате которой куры, шумно хлопая бесполезными крыльями, благополучно возвратились на свою территорию. На крыльцо вышел муж тети Розы – дед Шика. Он делал смешные свистульки – дунешь в нее, а она разворачивается таким длинным резиновым язычком. У меня таких свистулек – целая коллекция. Но дед протянул мне еще одну и насыпал в подол платья миску спелой шпорышки – белой смородины.