Громовые степи
Шрифт:
Ближе к вечеру Зина начала уставать. С непривычки ноги сперва стали деревенеть, а потом с трудом сгибаться в коленях. Она придерживалась за повозку, старалась не показать своей слабости. Раненые предлагали подсесть к ним, но она отказывалась. Подошел командир роты, поглядел на нее и, не говоря ни слова, взял под мышки и посадил на телегу.
— Сиди, — только и сказал, даже не посмотрел в зардевшееся лицо Зины.
Вечером колонна остановилась возле колодца на краю хутора Рогожного. Тут же стали подходить казачки, детвора; несли хлеб, молоко, огурцы, помидоры, вареные яйца и сало. Молча
Командир роты подал команду: «Всем спать четыре часа!» Бойцы расположились в лопухах вдоль плетня. Нет других команд, которые выполняются с большим рвением, чем «Отбой!» Через несколько минут под плетнем уже не было заметно какого-либо движения.
Сергей подошел к телеге. Зина заканчивала кормить раненых. Он сел у плетня, положил возле себя шинель, показал ей жестом место рядом.
В соседнем доме плакал ребенок, хозяйка ближнего двора заканчивала дневные дела, негромко пела:
Чудный месяц плывет над рекою, Все в объятьях ночной тишины.С недалекой речки веяло прохладой, слышался тихий лягушачий рокот, пахло тиной. Зина сидела на разостланной для нее шинели, стеснялась первой заговорить, боясь сказать что-либо невпопад. Оба слушали, затаив дыхание, родной напев.
Зина была рядом. Сбылась мечта! Но…
— Спи, — негромко сказал Сергей, нагнувшись к ней. — Я тоже посплю, устал.
Он сразу же тихо, по-детски засопел, провалившись спиной к плетню. Зина долго смотрела на его загоревшее лицо, упавшую на лоб прядь выцветших на солнце волос, обветренные губы. Она осторожно взяла его пальцы безвольно опущенной во сне руки в свою ладонь и поцеловала запястье. Так и держала их, пока тоже не забылась в спокойном сне.
Ничего б мне на свете было не надо, Лишь бы видеть тебя, милый мой… —слышалась сквозь сон казачья песня.
Проверяя посты, Анатолий задержался около командира. «Не похоже, будто она только землячка», — усмехнулся он.
Сергей открыл глаза. Разгорался на востоке небосвод, над горизонтом алели светлые облака. Зина лежала рядом. В розовом отсвете зари ее лицо, припухшие губы казались совсем юными. «Зина-Зинок!» Он прикрыл ее полой шинели, тихо встал.
«Надо бы поднимать людей. Но за последние недели так спокойно отдыхать не приходилось. Пусть еще часок поднаверстают упущенное».
Командир роты прошелся вдоль плетня. Часовые во взводах и патрули бодрствовали. Он взял автомат, жестом показал тем и другим, чтобы ложились спать.
— Один покараулю, — сказал старшему патруля.
Утром на марше колонну нагнала штабная автомашина ГАЗ-АА. Помощник начальника штаба передового отряда 64-й армии проинформировал об отходе их стрелкового полка на линию железнодорожного полотна, только что оставленного Сергеем, сказал, что мост через Чир взорван 22 июля.
— Советую прибавить шагу, — сказал он на прощанье.
В середине дня шедший впереди колонны Шведов увидел на обочине автоматчиков, посланных для сопровождения и охраны женщин.
Командир отделения
— Возвращалась в Сталинград колонна автомашин порожняком после выброски подразделений передового отряда. Все уехали с ними, лишь одна девушка осталась, землячка ваша.
Наташа с Зиной сдружились быстро, вспоминали общих знакомых по «трудовому фронту» и Батурино, теперь их разговорам не было конца. Чаще к ним стал подходить Сергей: придет, послушает и опять уходит.
К вечеру колонна вышла к переднему краю 214-й стрелковой дивизии, прикрывающей переправу. Командир оборонявшейся здесь роты предупредил, что по тылам их соединения распространился слух: вроде бы немцы прорвались с юга и вот-вот окажутся у нас в тылу. У переправы, сказал он, столпотворение, каждый стремится проскочить на левый берег, а «юнкерсы» тут как тут.
Через командира полка Бодров связался с особым отделом и прокуратурой соединения, сообщил о доставке задержанных по подозрению в шпионаже и дезертирстве, о доставленных заключенных. А вскоре на двух ЗИС-5 представители этих органов были уже в расположении роты. Передача арестованных много времени не заняла. А вопрос с Зиной оказался посложнее.
Капитан особого отдела совершенно не реагировал на то, что командир роты лично знает девушку по совместной учебе в школе и подтверждает ее личность, не прислушался он и к показаниям Светловой. Среднего роста, упитанный, поглаживая тонкую нитку черных усиков, он непрерывно сверлил Зину серыми водянистыми глазами.
— А может, она участвовала в распространении панических слухов по ночам, — усмехнулся капитан.
— Ночью она спала рядом со мной, — опрометчиво сообщил Сергей.
— В качестве кого? — оживился особист.
— Это не ваше дело.
— Я знаю свои обязанности. — Капитан не скрывал раздражения в разговоре со старшим лейтенантом.
— А я и ваши, и свои, — стараясь сдержать себя, как можно спокойнее ответил Сергей.
— Она поедет с нами, там разберемся, кто она такая.
— С какой стати! Я знаю, кто она, этого достаточно. Женщина задержана мною. Я ее доставлю в разведывательное отделение управления войск НКВД по охране тыла. Там и будет принято решение.
— Ладно, — неожиданно согласился с улыбкой особист. — Черт с тобой, но проверю. «Двинет по зубам, — подумалось ему, — уж больно решителен, разбирайся потом, кто прав, кто виновен».
Осложнения возникли с передачей примкнувших к подразделению заключенных. Случай для военной прокуратуры первый. Командир роты доложил, что люди идут с Украины без конвоя, помогали выносить раненых с поля боя. Чтобы уйти, оторваться, достаточно было просто отстать от колонны или спрятаться ночью. Представитель прокуратуры, майор, откровенно не знал, как поступить.
— Знаешь, старший лейтенант, — в раздумье сказал он, — давай придадим им статус расконвоированных заключенных. Бери группу с собой, переправишься через Дон, гам сдашь в армейскую прокуратуру. Надо разобраться без спешки, а тут я могу наделать глупостей. Советую идти севернее Суворовской, там на Дону есть острова, броды, протоки неширокие, хотя и глубокие, легче будет перебраться. На переправе людей погубишь, а они у тебя вон какие орлы, прошли огни и воды!