Громыко. Война, мир и дипломатия
Шрифт:
«…Величайшая слабость Гитлера состоит в массах порабощенных народов, которые ненавидят его, и в аморальных методах его правления». Эти народы могут почерпнуть воодушевление и моральную силу, необходимую для сопротивления Гитлеру, только из одного источника, и это Соединенные Штаты. Он констатировал, что влияние в мире президента и правительства США колоссально.
Соединенные Штаты неизбежно, продолжал Сталин, «сойдутся в конечном счете с Гитлером на каком-нибудь поле брани. Мощь Германии настолько велика, что даже при способности России защитить себя сокрушить немецкую военную машину очень трудно и объединенными силами Англии, и России. Он сказал, что одолеть Гитлера, и, возможно, без единого выстрела,
Позднее Гопкинс вспоминал, что в беседе Сталин не допустил ни одного лишнего слова, жеста или манерности. «Это напоминало разговор с абсолютно отлаженным механизмом, интеллектуальной машиной. Иосиф Сталин знал, чего хочет сам, чего хочет Россия, и полагал, что это известно собеседнику…» {81}
На вторую встречу с Гопкинсом в качестве переводчика Сталин вызвал Литвинова, которого Рузвельт и Гопкинс неплохо знали. Эта крошечная деталь должна была сигнализировать Рузвельту о многом.
31 июля перед отлетом из Москвы Гопкинс на пресс-конференции заявил, что он по поручению Рузвельта сообщил Сталину: «Тот, кто сражается против Гитлера, является правой стороной в этом конфликте… США намерены оказать помощь этой стороне».
«Я глубоко уверен в этом фронте, писал Гопкинс Рузвельту из Москвы, моральный дух населения необычайно высок. Здесь существует твердая решимость победить» {82} .
В результате переговоров Гопкинса Рузвельт получил информацию, совпадавшую с его ожиданиями: Советский Союз не сдастся. Гопкинс же стал координатором всей помощи СССР по ленд-лизу и главным союзником СССР в администрации президента, что всегда подчеркивал и Громыко.
Вслед за переговорами Гопкинса практически мгновенно, 2 августа, состоялся обмен нотами между СССР и США о продлении на год советско-американского торгового соглашения и об экономическом содействии со стороны США Советскому Союзу в войне против фашистской Германии.
15 августа 1941 года Сталин получил письмо, подписанное Рузвельтом и Черчиллем:
«Мы воспользовались случаем, который представился при обсуждении отчета г-на Гарри Гопкинса по его возвращении из Москвы, для того, чтобы вместе обсудить вопрос о том, как наши две страны могут наилучшим образом помочь Вашей стране в том великолепном отпоре, который Вы оказываете нацистскому нападению. Мы в настоящее время работаем совместно над тем, чтобы снабдить Вас максимальным количеством тех материалов, в которых Вы больше всего нуждаетесь. Многие суда с грузом уже покинули наши берега, другие отплывают в ближайшем будущем.
Мы должны теперь обратить наше внимание на рассмотрение политики, рассчитанной на более длительное время, ибо предстоит еще пройти большой и трудный путь до того, как будет достигнута та полная победа, без которой наши усилия и жертвы были бы напрасными.
Война идет на многих фронтах, и, до того, как она окончится, могут возникнуть еще новые боевые фронты. Наши ресурсы хотя и огромны, тем не менее, они ограничены, и речь должна идти о том, где и когда эти ресурсы могут быть наилучшим образом использованы в целях максимального содействия нашим общим усилиям. Это относится равным образом как к военному снаряжению, так и к сырью.
Потребности и нужды Ваших и наших вооруженных сил могут
Мы полностью сознаем, сколь важно для поражения гитлеризма мужественное и стойкое сопротивление Советского Союза, и поэтому мы считаем, что в этом деле планирования программы распределения наших общих ресурсов на будущее мы должны действовать при любых обстоятельствах быстро и без промедления.
Франклин Д. Рузвельт,
Уинстон С. Черчилль» {83} .
В письме было сказано о возможности открытия второго фронта («новые боевые фронты»).
А что же сам Андрей Андреевич? Именно на него легли все заботы по организации экономического взаимодействия с американцами. Например, в начале сентября он встречался с заместителем министра финансов США Г. Д. Уайтом и получил от него очень важное свидетельство: «Несмотря на то, что мощь Германии велика, администрация США питает больше надежд на ваш успех, чем рядовые граждане» {84} .
Некоторое представление о других его заботах дает описание занятий его супруги: «Хорошо ли, худо ли, но когда началась Великая Отечественная война, то Лидия Дмитриевна по зову сердца немало поработала по организации различных концертов, сбор средств от которых шел в фонд помощи раненым воинам Красной Армии. Конечно, делать это оказалось возможным при помощи наших друзей и в условиях благоприятной для того времени атмосферы» {85} .
Да, конфиденциальные переговоры с политиками, чиновниками, бизнесменами, военными, составление отчетов для Москвы и еще много рутинной работы — эти повседневные дела нашего героя не назовешь ни выдающимися, ни героическими. Вот один из документов о его работе. «Перемены в настроениях ощущались повсеместно и во всех слоях американского общества, снизу доверху. Митинги солидарности с воюющими против нацистской Германии Советским Союзом и Англией собирали десятки тысяч людей. 28 октября 1941 г. временный поверенный в делах СССР в США А. А. Громыко сообщал в НКИД СССР: “Митинг, созванный вчера в Нью-Йорке комитетом медицинской помощи Красной Армии “Рашен уор рилиф”, прошел с очень большим подъемом. Самый большой в Нью-Йорке зал, вмещающий до 25 тыс. человек, был переполнен. Много желающих не смогли попасть на митинг ввиду отсутствия мест. Список ораторов и содержание речей переданы ТАСС. С замечательной речью выступил Джозеф Дэвис (бывший американский посол в Москве). Довольно серым и не привлекавшим внимания было выступление Уолтера Дюранти.
К концу митинга выступил лорд Галифакс… Ему досталось немало. Со всех углов неслись крики: “Почему не открываете второй фронт?” и “Почему не открываете новый фронт?”» {86} .
Лорд Галифакс — один из идейных вдохновителей «Мюнхена», ему и пришлось повертеться ужом. Именно Галифакс в начале февраля 1941 года пенял госсекретарю Хэллу, что Штаты продают СССР слишком много товаров, но эти замечания не нашли понимания у президента Рузвельта, который уже не исключал нападения Германии на Советский Союз.