Грон. Трилогия
Шрифт:
Он умолк. Тамор нахмурился и некоторое время стоял, уставившись глазами на морскую гладь и напряженно размышляя над словами Грона, затем, смущенно кашлянув, предложил:
— А может, это… ты сам пойдешь к Грону и… Слуй отрицательно помотал головой:
— Нет, Тамор, у меня своя задача, с которой ты уж точно не справишься.
— Почему это? — набычился Тамор. Слуй хмыкнул:
— Ну хотя бы потому, что, ПО МОЕМУ МНЕНИЮ, она намного сложнее, чем помочь Грону, не испортив его игру. — Он с насмешкой взглянул на Тамора. — Ты по-прежнему готов спорить со мной?
Тамор вздохнул:
— Нет.
Они помолчали.
— Когда? — тихо спросил Тамор. Слуй пожал плечами:
— Через пару дней. Мне надо закончить беседу с нашим пленником и оформить записи, потому что ты повезешь их Грону, к тому же надо еще пополнить припасы и прикупить десяток лошадей. Мне предстоит рейд через пустыню.
На лице Тамора изобразилось недоумение, но лишь на долю мгновения. Он все понял.
— Ты хочешь захватить Главный храм Сха? — с придыханием спросил он.
— НЕ
Тамор хмыкнул:
— Ты хочешь сказать — будет плясать под нашу дуду? Слуй взглянул на Тамора с сожалением:
— Ох, Тамор, Тамор, ты уже столько лет рядом с Гроном, а до сих пор не понял, что Грон терпеть не может марионеток. Марионетки, несмотря на все преимущества абсолютного послушания, крайне ненадежный вариант. Они, как правило, слишком трусливы и тупы. И очень часто, пытаясь угодить тому, кого считают хозяином, либо, наоборот, страшась его возможного неудовольствия, заводят ситуацию в такой тупик, что потом оказывается, что лучше бы было иметь дело с неприкрытым врагом. Так что лучше во всех отношениях иметь дело с абсолютно самостоятельным человеком, который, однако, будет искренне полагать, что самой выгодной политикой для него лично и его народа будет неустанная работа на поддержание самых дружеских отношений с Корпусом и Элитией. При этом, конечно, необходимо ему внушить, что для него будет крайне полезно постоянно подтверждать эту дружбу делами, не ограничиваясь когда-то данными обещаниями и заверениями. Тогда он на протяжении десятилетий будет неустанно трудиться на благо своей страны и тем самым работать на нас. Причем делать это он будет, прилагая к сему всю свою изобретательность, все свои таланты и умения, а не ожидая месяцами указаний из Атлантора или слезно моля нас прислать на поддержку его трона наши копья и мечи. — Слуй замолчал, а Тамор, минуту поразмышляв, тряхнул головой и зычно выкрикнул:
— Боцман, четверть смены на весла. Малый темп. Рулевой, курс — Фивнес, — после чего повернулся к Слую и, усмехнувшись, сказал: — Ладно, это ваши с Гроном проблемы. Вот вы их и решайте. А я уж пособлю как смогу…
В это утро Клунг проснулся гораздо раньше обычного. Вернее, он вообще почти не спал. Его кости разболелись так, что ни о каком сне не могло быть и речи. Северный ветер прорвался через невысокий Утехемский хребет, промчался над пустыней, не до конца растеряв морскую влажность, слегка освежил раскаленные пески и… скрутил отчаянным приступом Рот Сха. Весь вчерашний день Клунг проторчал на плоской крыше храмовой библиотеки, делая вид, что серьезно занят изучением свитков. Хотя основная причина его пристального внимания к свиткам заключалась в том, что крыша библиотеки была единственным местом, которое, с одной стороны, давало беспрепятственный доступ благотворным лучам Рна к его искалеченным болезнью коленям, а с другой — была прикрыта с севера и востока астрономической башней и главным зданием храма, возвышающимся над библиотекой на три немаленьких яруса. Подобное неожиданное внимание Рта Сха к древним свиткам тут же нарушило размеренный ритм жизни Храма. Во-первых, среди младших жрецов началась тихая паника. Откуда-то появился слух, что на Рот Сха снизошло озарение и он разглядел в близком будущем признаки Ёоплощения проклятия Никникета II, остановить которое, как все давно знали, можно было только ритуалом пяти тысяч голов. Проклятие уже три раза обрушивалось на Хемт, но Верховные жрецы каждый раз успевали вовремя провести ритуал, во время которого, правда, для верности умерщвлялось не пять, а все пятнадцать, а то и двадцать тысяч человек, среди которых были не только младшие жрецы и бедняки, но и представители весьма влиятельных жреческих семей. Но сейчас многонаселенный Фивнес был далеко, а главное, что требовалось, чтобы отвести проклятие, — это быстро провести ритуал. Так что многие живо почувствовали на своей шее лезвие жертвенного меча. Правда, высшие иерархи сохраняли спокойствие, и это слегка ослабило накал, поскольку, как гласили описания, во время ритуала никто не мог чувствовать себя в безопасности, стражники Верховного врывались в дома самых высокопоставленных жрецов, хватали их и, невзирая на вопли и требования собрать Ареопаг, волокли к Жертвенному камню. Все эти три раза пришлись на моменты серьезных кризисов, когда царствовавшие в те времена Верховные жрецы находились под угрозой смещения, и на Жертвенном камне оказывались как раз представители тех жреческих семей, которые противостояли Верховному жрецу. Конечно, сейчас ничего подобного не наблюдалось, но кто станет обращать внимание на подобные совпадения. Ведь обратить на них внимание значило высказать подозрение, что никакого проклятия Никникета II не существует, а Верховные жрецы просто использовали этот предлог, чтобы без суда и следствия расправиться с собственными противниками. Да и реальную картину того, кто в тот момент противостоял тому или иному Верховному жрецу, знали очень немногие, а вот легенды о проклятии и о том, как оно было остановлено, были широко известны. Так что волны возбуждения тут же пошли во все
Однако вечером, когда лик Рна скрылся за горизонтом, предательская влага Срединного моря вцепилась в скрюченные болезнью суставы Клунга с невиданной силой. Он с трудом добрался до своего ложа и, повалившись на него, попытался забыться (поскольку ни о каком сне при такой боли и речи быть не могло). Но долгожданное забытье так и не пришло. Клунг несколько раз вставал и разжигал жаровню, но, по какому-то причудливому выверту болезни, жар от углей только усугублял боль, а единственным, что приносило хоть какое-то облегчение, была полная неподвижность, когда он вытягивался на ложе и больные суставы оставались без нагрузки. Однако человек не может долго лежать абсолютно неподвижно, а стоило пошевелиться, как боль возвращалась с новой силой, так что к рассвету совершенно измученный Клунг уже готов был вынуть пробку из маленькой бутылочки с красновато-желтым порошком крошеного промбоя и навсегда оборвать свои мучения. Впрочем, эта мысль, хоть и мелькнула, была тут же отброшена, ибо наступал рассвет и скоро божественный лик Рна должен был вновь обрушить на пески потоки блаженного жара, загнав болезнь Клунга глубоко внутрь, да и северный ветер наконец-то утих, сменившись обычным западным, несущим не морскую влагу, а жар разогретых песков. Так что несмотря на мучительную ночь, настроение Клунга уже повернулось в сторону осторожного оптимизма, когда тяжелый полог, закрывавший дверь в его жилище, тихо разошелся и на пороге выросла мощная фигура незнакомца. Клунг замер. Незнакомец окинул помещение внимательным взором, затем его взгляд сфокусировался на Клунге. Несколько мгновений он рассматривал скрючившуюся фигуру, потом его ноздри слегка дрогнули, показывая, что незнакомец почувствовал запах целебного травяного сбора, который Клунг добавлял в жаровню для облегчения страданий, после чего незнакомец… сокрушенно покачал головой:
— Прошу простить мою… неторопливость, уважаемый Рот Сха, я боялся побеспокоить вас, не собираясь лишать столь необходимого вам отдыха, но, как оказалось, мне надо было прийти пораньше.
Клунг несколько мгновений рассматривал бесцеремонного гостя, а затем попытался приподняться и занять более приличествующее положение. Но гость не дал ему этого сделать. Он шагнул вперед и, вытянув руку, легким толчком опрокинул Клунга обратно на ложе. Тот тихо простонал. Незнакомец, вытащил из болтавшегося на поясе объемистого кошеля какую-то баночку, открыл ее, отчего по комнате тут же разнесся резкий, свежий запах, и, ухватив толстыми, но какими-то очень сноровистыми пальцами левую ногу Рта Сха, принялся быстрыми движениями втирать мазь в распухшую коленку.
— Что вы… делаете? — Голос Клунга звучал хрипло. Незнакомец, не прерываясь, неопределенно кивнул и, ухватив вторую ногу, занялся ею…
Через пятнадцать минут Клунг, не веря себе, осторожно спустил ноги с ложа и пошевелил пальцами. НОГИ НЕ БОЛЕЛИ!!! Вернее, какая-то боль осталась, но это была уже не боль, а так, ее отголоски, да и они постепенно ослабевали. За последние десять лет он еще никогда не чувствовал себя таким здоровым и полным сил. И это после бессонной ночи!
— Кто вы?
Ночной гость усмехнулся:
— Об этом потом. Как вы себя чувствуете?
— Это… чудо. Вы колдун?
— Да нет. Я даже не лекарь. Может, немного костоправ, как и любой из Корпуса…
Клунг вздрогнул. Гость, несомненно, ожидал такой реакции, потому что его губы тронула легкая улыбка. В остальном же он остался совершенно спокоен.
— Вы пришли меня убить?
— Ну, если бы все было так просто, я вряд ли стал бы облегчать ваши страдания, — сказал, продолжая улыбаться, незнакомец. — Мне было бы легче прикончить вас, пока вы лежали абсолютно беспомощным, — он поднял коробочку, — да и мазь бы сэкономил.
Она, знаете ли, больших денег стоит. И делают ее только в одном месте Ооконы, в нашем Университете. Клунг уставился на коробочку:
— Это магия?
— Да нет, я точно не знаю, но думаю — травы, вытяжки, точное соблюдение температурного режима и… немного удачи. Так что пользоваться ею может почти любой, даже вы, но вот сделать… — Гость покачал головой, показывая, что даже не представляет, кто бы еще мог изготовить такое чудо. — Ну да ладно. — Незнакомец крутанул коробочку в пальцах и поставил ее на столик у изголовья. — Одной из причин моего появления у вас как раз и было желание сделать вам сей скромный подарок. Так что вот, дарю.