Гронтхейм
Шрифт:
Действие тридцать второе. В таверне
Придорожная таверна “Гнутая Подкова” находилась в одиннадцати часах пешего пути от Уркты. Перекресток под названием Паутина Дорог, на котором она стояла, вел в восьми разных направлениях и являлся излюбленным местом встречи торговцев. Здесь по традиции останавливаются все проходящие мимо караваны, давая отдых лошадям, и за кружкой пива обмениваются информацией.
Торговцы занимают лучшие столы и обсуждают цены на аукционах, дорожные
А за соседними столами рассаживается охрана каравана и так же делится слухами, но несколько другой направленности - в каких нынче местах промышляют разбойники и в какие дома удовольствия нынче без целителя лучше не заходить. Вот у кого-кого, а у них веселья хоть отбавляй. Пива и смеха аж через край.
Лишь маги, известные своей нелюдимостью и высокомерием, сидят особняком за угловыми столами и по большей части молчат. Потягивают весь вечер одну кружку пива и почти ничего не едят. Взяли бы тогда, да в комнаты поднялись. Так нет, сидят себе молчуны, столы занимают. Хозяину от них одни убытки, а прогнать нельзя. Как же, маааги! Попробуй, прогони.
Сегодня ночью народу в таверне было не протолкнуться. Многие торговцы, как услышали новость, что поблизости бесчинствует банда Белобородого, послали воронов в столицу, а сами решили задержаться и если понадобится, не на один день.
Пускай за каждый день простоя им придется раскошелиться вдвойне, терпение неспроста одна из главных благодетелей успешного торговца. Лучше потратиться, но переждать бурю, чем рискнуть и остаться у разбитого корыта. Или, что еще хуже, лишиться жизни. Риск для них так-то второе имя, но не в этом случае.
Хлопнула дверь и в раскачегаренную таверну проник холодный воздух с улицы. Бородатому мужику с топориком на боку и бандитской наружностью задуло в спину, и он обернулся.
На пороге стояли двое. Путники, судя по слоям грязи на ботинках. Один старик, опирающийся на посох скорее для вида, чем по нужде. Второй - щупленький юнец с болезненной кожей. То были Дани и Гортон. Остальная же троица дожидалась в нескольких километрах отсюда. Саран пытался починить сломанное колесо у телеги, Калмея пыталась ему помочь, правда, только мешалась, а Олкенья так далеко идти не захотела. Старость, знаете ли, не радость.
– «Довольно необычная компания в столь поздний час», - подумал он, однако не найдя в них боле ничего интересного, отвернулся и продолжил болтать с друзьями.
А юноша со стариком меж тем неторопливой походкой прошли вдоль столов и встали у стойки. Свободных мест на лавке не нашлось, так что пришлось им дожидаться стоя пока не придёт хозяин сего заведения.
Который, кстати, особенно не торопился. Сперва он обслужил людей при деньгах и только тогда сподобился подойти к тем, от кого, оценив одежды наметанным глазом, лишнего медяка не дождешься.
«Стакан воды и похлебка на травах. Обычный заказ для нищих бродяг».
– Чего изволят уставшие путники?
– думал он одно, а спросил как у любого другого.
– Пару бутылок твоего лучшего вина, чтобы было чем в пути согреть животы, - ответил учитель и со звоном прижал к столу ногтем золотую монету.
Хозяин такого поворота событий явно не ожидал. Не отрывая алчного взгляда от желтого кругляша, он на удивление быстро взял себя в руки и с улыбкой до ушей промолвил:
– Сию же секунду будет исполнено. Меня, кстати, зовут Бальбесторним. Можно просто Бальб, - представился хозяин.
– Что-нибудь еще, господин?
– «Еще бы “хороший” добавил», - хмыкнул я.
Гортон убрал палец с монеты, которая долго не залежалась, и спросил:
– Да. Есть ли среди посетителей, - повернулся он к залу, - караван до Саренхольта?
– Есть, господин, - ответил Бальб и указал на один из центральных столов.
– Вон тот господин в пестрых одеждах с большим... эммм... достатком. Зовут Гриргонэ Аламесто. Его караван единственный, кто завтра с рассветом собирается отправляться в столицу.
Под большим достатком имелся в виду непомерно раздутый живот. Он будто бочку целиком проглотил. С такими объемами ходить, поди, сложно. Перевешивает постоянно, так как центр тяжести при любом повороте смещается. Куда жирок потянул, туда и тело заваливается. А уж какая нагрузка на сердце - страх, да и только.
Хотя под достатком, возможно, подразумевалось вовсе не пузо, а украшения. Их на нем было как на короле, если не больше. Толстая золотая цепь на шее, свисающая до середины груди. На каждом пальце по перстню с драгоценными каменьями различных форм и оттенков. Даже пестрая желто-сине-красная одежда как у клоуна и та была расшита золотыми нитками. Такой модник грабителю в подворотне попадется, до конца жизни его обеспечит.
– Аламесто? Торговец из дворянского рода?
– изумился учитель.
– Эммм..., - замялся Бальб.
Гортон рядом с золотой положил еще несколько серебряных монет.
Голос у хозяина сразу прорезался:
– Да, господин. Но он не из родовых.
– Потомственных, - поправил учитель.
– Стало быть, вошедший?
– Ну, да. Все опять же на уровне слухов..., - и замялся.
– Говори уже, не тяни.
Стоило Гортону повысить голос, добавить металла, и слова из Бальба посыпались как из рога изобилия.
– Говорю, говорю, господин. Гриргонэ до недавнего времени был обычным торговцем, пока однажды вдруг раз, и не разбогател. Ходят слухи, - придвинулся он чуть поближе, чтобы никто посторонний не услышал, - что занимался он темными делишками. Но какими именно, мне неведомо. Так вот, когда он разбогател, то захотел своим детям оставить не просто наследство, а титул, которого сам был лишен. С ним-то, конечно, проще живется. Нашел он, значит, нуждающуюся семью, расплатился со всеми долгам, ценою немалой, а взамен попросил самую малость - руки младшей из трех дочерей. Барон не упорствовал и согласился. Но вот беда, два года уже прошло, а у Гриргонэ до сих пор нет детей. По крайней мере, от жены, - не сдержал он ехидную улыбку: - Бесплодной девочка оказалась. Потому так легко барон и согласился. Знал, что никому Гриргонэ не передаст его родовую фамилию. Знал, и потому согласился.