Гросс
Шрифт:
– Дай человеку поесть! – запротестовал с набитым ртом Ким.
– Тебя, оглоеда, никто и не трогает! – парировал Колычев.
Соседняя комната, в которую они отправились переодеваться, судя по всему, была будуаром хозяйки. Во всяком случае, здесь имелся большой шкаф, полный одежды, туалетный столик с несколькими рядами флаконов, баночек и пузырьков с косметикой, а также два больших зеркала, в которых можно было оценить свой внешний вид. Видимо, Александра, несмотря на всю свою эмансипацию и прогрессивность, не чуралась ни моды,
Как ни странно, принесенная одежда оказалась цесаревичу впору. И свитер, и штаны из плотной ткани были как будто на него шиты, разве что пилотская куртка с зимней шапкой оказались немного великоваты.
К слову сказать, Колычев никуда не ходил, приготовив все необходимое заранее, но не говорить же об этом царскому сыну.
– Коля, ты вот чего, – ободряюще улыбнулся Март. – Самое главное, не заморачивайся и не тушуйся. Мы сейчас все – просто молодежь, студенты… Не все же время делами заниматься. Поэтому в ближайшие часы и ты не царевич, и я не сенатор-гросс, да и Саша не внучка главкома ВВФ. Понимаешь? Отпусти себя. Попробуй, каково это – быть только самим собой, а не наследником всероссийским.
– Да, кажется, я тебя понимаю…
– Вот и славно.
– Ну что, вы готовы? – осторожно заглянула в комнату хозяйка.
– Да! – расплылся в счастливой улыбке Николай.
– Отлично! Тогда все к столу!
Улицы Академгородка были переполнены нарядной, веселой и бодрой молодежью, и Март с компанией сразу влились в общий поток гуляний. Масштаб празднования впечатлял. Шатры и площадки развернулись от Академического парка, раскинувшегося вокруг Гидробашни, до стадиона и Ольгинского пруда, где весь берег был уставлен торговыми палатками, торгующими блинами и прочей праздничной снедью, а также горячим сбитнем, чаем, а для желающих кое-чем погорячее.
На льду замерзшего пруда был еще в декабре устроен каток, а чуть дальше расположились не до конца вытесненные таксомоторами извозчики, предлагавшие покатать на санях всех желающих по территории Сосновского парка, который, вполне соответствуя своему названию, радовал светлым хвойным лесом и смолистым, морозным ароматом. Золотистые колонны сосен, белые сугробы, густо зеленеющие иголками даже посреди зимы кроны, ясное небо и яркое, но пока почти не греющее солнышко. Красота!
– Налетай на калачи, жаром пышут из печи! – прокричал на ухо немного обалдевшему от окружающей какофонии Николаю рослый торговец с полным лотком выпечки.
– Благодарю, я сыт, – вежливо отказался тот, опасливо косясь на ушлого офеню.
Но тот уже двигался дальше, продолжая зазывать желающих отведать угощения. С другой стороны приплясывал мужик, выряженный медведем, а вокруг музыканты и несколько пьяных до изумления студентов, предлагавших налить «зверю» чарку.
– А давай! – согласился «косолапый» и хотел было взять угощение, но не тут-то было.
– Раз ты медведь,
Чем закончилось дело, цесаревич так и не узнал, потому что к нему привязалась цыганка с предложением погадать.
– Все скажу, касатик, ничего не утаю! – завывала она, семеня за молодым человеком. – Все вижу. Ты из богатого рода, да только никто тебя там не любит. Думают, что ты семейное дело продолжить не сможешь…
– Откуда вы знаете? – оторопел Николай.
– Я все знаю, – продолжала ковать железо, пока горячо, гадалка. – Позолоти ручку, я тебе твое будущее расскажу…
– Коля, пойдем, – попыталась потянуть его за собой Сашка, но почуявшие поживу ромалы уже окружили их со всех сторон.
– Ай, какая красавица, – заплясал вокруг них целый табор непонятно откуда возникших черноволосых представителей фараонова племени. – Ай нанэ нанэ…
– Март! – в отчаянии крикнула почувствовавшая ментальный удар Зимина.
– А ну назад! – окатил цыган ответной волной Колычев, после чего некоторое время как будто мерился силой с гадалкой, буравя ее взглядом, после чего та уступила, бросив презрительно:
– Сам не работаешь, так другим дай!
– Спасибо! – с трудом выдохнула Александра.
– Все нормально, – поспешил успокоить ее Март и повернулся к ничего не понимающему Николаю. – Ты как?
– Все хорошо, – пожал тот плечами. – Только эта женщина, кажется, и впрямь все про меня знает.
– Работа у них такая, – усмехнулся рейдер, успев про себя отметить, что цесаревич ментального удара даже не почувствовал.
– Куда теперь?
– А пойдемте кататься на санях?
– Я за!
– И мы тоже! – поддержали вернувшиеся к отставшим друзьям Ким с Калашниковой.
– По крайней мере, к нам там никто не прицепится, – едва слышно добавил Витька, незаметно возвращая в карман браунинг.
– Пусть только попробует! – нахмурился Март.
– Кстати, ты заметил, что у нашего нового друга мощный артефакт? Даже в «сфере» ничего не видно.
– А ты зачем с собой пистолет таскаешь? – попытался перевести разговор на другую тему Колычев.
– Даже не знаю. Почему-то решил, что он может пригодиться и, как видишь, почти не ошибся. Ладно, не хочешь говорить, не надо. Пойдем кататься!
«А Витька сильно прибавил», – с невольным уважением и даже некоторым раскаянием подумал Март.
Несмотря на то, что самой русской запряжкой считается тройка, большинство извозчиков ограничивалось лишь одной лошадью или, в крайнем случае, парой. Но, несмотря на это, кататься было весело. Ухоженные крепкие лошадки, звеня бубенцами, ходко тащили нарядно украшенные санки по накатанным дорожкам парка. На поворотах неказистые экипажи ощутимо кренило и потряхивало, отчего представительницы прекрасного пола дружно визжали, попутно уклоняясь от летевших из-под копыт комьев снега.