Гроссмейстеры афёр
Шрифт:
Я спросил, почему не приехал твой ветеринар. Блондинка ответила, что ты его отправил в отпуск… Что мне оставалось делать? Письмо от тебя есть, подпись и печать на месте, спецрецепты заверены, как надо… Хотел всё-таки позвонить тебе на работу, но вспомнил, что раньше одиннадцати у вас в цирке никого не найдешь… А дома у тебя сейчас телефона нет… Ну, вот… А тут она ко мне на колени прыг и мурлычет: «А Абрам Хаимович вам привет просил передать и поцелуи тоже»… Ну, после этого понеслись наши души в рай… Три часа подряд кувыркались. Представляешь!
— Абрам
— Я уже говорил, что отпустил ветеринара на неделю в отпуск, потому что в его кабинете идёт ремонт… Рецепты на время его отсутствия положил к себе в сейф… Мало ли, что может случиться… У нас в цирке одних только дрессированных лошадей — целая конюшня… Есть и другие животные… А пропажу я обнаружил только после разговора с Тигранчиком… Очевидно, Ирма похитила печать и бланки рецептов, когда я заснул в кабинете. Странно, но ведь я, когда пришел в себя среди ночи, провёл ревизию… И что вы себе думаете? Чтоб что-то пропало, таки нет! Бумажник на месте, деньги в сейфе, а их там было немало, — на месте… Наконец, если она грабительница, то она могла бы снять у меня часы и перстень, — с этими словами Срывкин протянул правую руку в направлении сыщиков. Да, золота там было немало… — Я пришел сюда, товарищи сыщики, потому что понял, что эта Ирма может меня хорошо подставить…
Ведь она, использовав реквизиты цирка, печать, спецбланки, получила у Тигранчика сорок ампул сильного снотворного!! Если она захочет их использовать, то этому роялю, — Абрам Хаимович ткнул себя в грудь, — то этому роялю — крышка…
— Она вас уже подставила… — тихо произнёс генерал, вперив взгляд в зрачки глаз директора, — по вашей вине, из-за вашей преступной халатности она сегодня оставила без пенсии стариков целого района!
Не знаю, как насчёт «крышки для рояля», но то, что перед судом вы предстанете — это точно, — уже поостыв, подвел черту Кульбацкий…
— Идите и изложите все подробно в заявлении на мое имя… По-человечески я вам сочувствую, поэтому могу лишь посоветовать: составьте заявление вместе с адвокатом… Лучше с тем, который будет представлять ваши интересы в суде… Свободны!
— Вот тебе и Омар, то есть Абрам Хайям, — обратился Кульбацкий к Шейко, — когда Срывкин покинул кабинет. — Из-за своей половой неуёмности этот Абрам Хайям наделал нам дел — не расплести. «Висяк» верный, поверь моему опыту!
…Договорить он не успел — протяжно зазвонил телефон прямой связи с оперативным дежурным.
Глава третья. Грузите деньги гробами
20 марта начальник отделения милиции поселка Энем, — что в получасе езды от Краснодара, — капитан Павел Иванович Комар приехал на служебном «газике» к платформе местного железнодорожного разъезда. До прибытия скорого поезда Москва — Адлер оставалось пять минут.
Комар заочно учился на третьем курсе ростовского отделения Академии управления МВД.
Было заранее оговорено: передачи осуществлять через проводника последнего вагона. По телефону назывался номер поезда, а там уже Комар сам ориентировался по графику движения поездов.
Капитан подошел к той части платформы, где обычно останавливаются последние два вагона состава. Взглянул на часы. Было 14 часов 48 минут. До прихода скорого оставалось две минуты. Павел неторопливо раскурил сигарету, размышляя о том, что ростовские коллеги специально приурочили передачу материалов к его дню рождения.
«Знаем мы какие-такие «материалы» вы передали. Небось решили воспользоваться случаем, чтобы доказать, что ваше «Цимлянское игристое» никак не хуже нашего «Абрау-Дюрсо»… Шалишь»…
Капитан только успел улыбнуться пришедшей на ум догадке, как вдали возник контур локомотива.
Комар не ошибся. В посылке из Ростова было пять бутылок отборного вина «Цимлянское игристое».
Перебросившись парой дежурных фраз с молодой розовощёкой проводницей и пожелав ей доброго пути, Павел спустился с платформы к «газику».
— Ну что, Степаныч, продрог? Говорил тебе, надень плащ… Ничего… Вечером согреемся, — Комар показал водителю бутылки.
Отъехали от платформы метров пятьсот.
Вдруг из-за поворота навстречу «газику» вылетела машина «скорой помощи».
Степаныч — он же сержант милиции Иван Тарасюк — едва успел взять правее, чтобы избежать лобового столкновения:
— Как с неба свалился… Идиот! — только и выдохнул водитель.
Комар посмотрел вслед удалявшемуся в сторону железной дороги микроавтобусу.
— Залётная… В нашем районе таких машин нет… Сирена… Мигалка… — рассуждал вслух капитан, вопросительно глядя на Тарасюка.
— Вот что, Степаныч, разворачивайся… Может, что случилось…
Водитель крутанул баранку и «газик» рванул вдогонку за «скорой».
Издали милиционеры увидели, как трое мужчин в милицейской форме и высокая блондинка в белом халате взбежали по лестнице на платформу. Двое беглецов тащили… гроб.
— Эх, ма!.. Чтобы так носили покойников, я ещё не видел. Декорации в театре, и те аккуратней переносят! — Комар неодобрительно покачал головой.
— Да ты посмотри, капитан, как они гроб-то тащат… Головой вперед. Нехристи, да и только! — в тон ему ответил Степаныч.
Едва похоронная команда подбежала к открытой двери последнего вагона, раздался гудок локомотива. Из-за ревущей сирены «скорой» он был едва различим.
Комар и водитель выскочили из «газика», когда состав отходил от платформы. Павел задумчиво посмотрел вслед удалявшемуся поезду, перевёл взгляд на мечущую снопы фиолетовых искр, осиротевшую «скорую помощь».
— Торопились… Эти… — тихо проговорил сержант, — даже мотор не выключили… А двери… — водитель сделал шаг в направлении микроавтобуса.