Гроссмейстеры афёр
Шрифт:
Вы же знаете, Юлий Львович, что я — законченный трезвенник и не выношу запаха винного перегара. От женщины же так разило винищем, что меня чуть не стошнило. Я понял, что она вдрызг пьяна, а у меня принцип — с пьяной женщиной не иметь никаких дел. Я резко оттолкнул её от себя. Похоже, что очень резко, потому что она упала с кровати на пол, и с её головы слетел тот самый роскошный парик. Когда она приподнялась, упёршись руками о край кровати, я буквально остолбенел от ужаса — передо мной на коленях стоял… господин Зильберман! Его носило из стороны в сторону, он падал навзничь и снова полз к кровати, при этом он беспрестанно шепотом твердил одно и то же: «Махмуд, ну ты же мужчина, неужели
Видимо, он был настолько пьян, что даже не заметил, что потерял парик, который валялся на полу. Наконец я не выдержал, выпрыгнул из постели, подхватил оборотня-Густава на руки и отнёс в его комнату, а дверь снаружи запер на ключ. Вернувшись, я увидел парик на ковре. Сначала у меня было желание оставить его у себя в качестве вещдока, чтобы в случае чего напомнить Зильберману о его ночном путешествии в мою комнату — мало ли как сложатся в дальнейшем мои с ним отношения. Но потом я решил, что таким образом я поступлюсь собственной честью. А у горцев мать и честь издревле были самым дорогим, что есть на этом свете. Поэтому я взял парик и отнёс в его комнату Зильбермана. Он успел уже скатиться на пол, хотя я уложил его на кровати. Выйдя из комнаты, я не стал больше запирать дверь, потому что понял, что до утра он не проснётся да и вряд ли вспомнит, что происходило накануне…
Как я и предполагал, наутро мы поздоровались так, будто между нами ничего не произошло: он не отводил глаз, когда я в упор смотрел на него, не краснел, в общем, вел себя, как обычно… Скажите, Юлий Львович, я правильно поступил?
— Ты поступил благородно, Махмуд. Единственное, о чем я хотел бы тебя попросить: впредь запирай дверь своей комнаты, когда ложишься спать, а если ему всё-таки удастся проникнуть к тебе, то не бей его. Густав — глубоко больной человек и кулаками его не вылечить…
Глава восьмая. Денежные разборки
Надежды Махмуда оправдались. Первые десять тысяч долларов на открытый им банковский счёт в «VIRTUAL REALITY COMPANY Inc.» — на Канарских островах, поступили менее чем через месяц. Дальше — больше. Уже через три месяца Махмуд в своём активе имел более сорока тысяч «баксов» чистоганом, то есть после расчётов за аренду квартиры, за подключение к Интернету и приобретение компьютера.
По совету своего куратора и наставника, Юлия Герцога, Махмуд не держал деньги на счету Канарского банка более чем неделю, а сразу же переводил их в банки сопредельной с Австрией страны — Венгрии. Во-первых, недалеко ездить, а во-вторых, венгерское отделение Интерпола только-только становилось на ноги, отсюда меньше риска быть пойманным за руку при снятии денег со счетов.
Все операции по изъятию излишков денежных средств у любителей интернетовской «клубнички» проводились Махмудом с использованием костариканского паспорта в течение трёх месяцев. По прошествии этого срока он, чтобы сбить вероятных преследователей из Интерпола со следа, сменил сайты, предварительно через Интернет предупредив об этом своих постоянных и потенциальных клиентов. Разумеется, сменил он и квартиру, а деньги теперь поступали на счета триестских банков. Из костариканца Махмуд превратился в грека, и после небольшой заминки — не все пользователи прежних махмудовских сайтов сразу перешли на новые. Скорее всего, это произошло по двум причинам — во-первых, им ещё не надоели прежние «весёлые картинки», а во-вторых, они попросту не захотели тратиться на использование новых сайтов. Правда, вскоре поток поступавших на банковские счета денег вновь достиг прежнего уровня. Но странное дело! Хотя маховик заведенной Махмудом машины набирал всё новые обороты,
Не удовлетворённый состоянием дел, Густав по секрету сказал Герцогу, что переносит празднование своего дня рождения:
— Вот сорвём куш миллионов в пять-десять, тогда и покутим на славу!
Герцог, воспользовавшись случаем, тут же поинтересовался, как Зильберман собирается разделить деньги, заработанные в ходе трёх операций: реализации паспортов, гражданства, университетских дипломов и водительских прав княжества «SUNLAND»; распродажи звёзд и планет, наконец, полученных во время торговли интернетовскими «весёлыми картинками»?
— Юлий, не торопи события, все заработанные нами деньги будут распределены по справедливости — каждый получит свою долю по степени участия в операции, а также в зависимости от того, сколько он изначально вложил в ту или иную операцию средств, чья была идея, словом, не волнуйся, довольны будут все… Кроме того, подбивать окончательный баланс преждевременно ещё и по другой причине — ни одна из операций не завершена, процесс изъятия денег у населения Западной Европы продолжается! — попытался отшутиться Зильберман, но его риторику прервал Герцог:
— Прости, Густав, но я хотел бы тебе напомнить, что распродажа атрибутики княжества уже завершена, так что на стадии реализации всего лишь две операции…
— Ну, допустим. Что из этого?
— Вот я и хотел бы знать, сколько лично мне причитается, например за «SUNLAND»?
— Экой ты дотошный! Ну да бог с тобой, давай посмотрим, сколько составляет твоя доля в этой операции…
Густав открыл толстенный гроссбух, каждая страница которого была разделены на две части — «ДЕБЕТ» и «КРЕДИТ», и начал быстро-быстро щёлкать по клавишам калькулятора. Время от времени он откладывал калькулятор в сторону и что-то писал на отдельном листе бумаги.
— Ну вот, готово, прошу!
Герцог придирчиво ознакомился с записями и столбцами цифр и процедил сквозь зубы:
— Ну ты и жмот, братец, вычел из моей прибыли даже стоимость той бутылки французского шампанского, которую я выпил после того, как выяснилось, что мы состоим в кровном родстве! Ты не учёл лишь одного: угощал-то ведь ты — я не напрашивался, или я не прав?!
— Прав, прав… Можешь вычеркнуть бутылку из списка.
— Ну уж нет! Пусть остаётся — она всё равно погоды не делает. Давай-ка теперь я посчитаю — что-то мне очень не нравится моё положительное сальдо. А о дебете и говорить не приходится — уж больно высоко поднята его планка.
— А это — суммарный дебет. Твой, Ирмы и Махмуда.
— Вот так сюрприз! — воскликнул Герцог, всем телом откинувшись на спинку кресла. — И прибыль, то есть «КРЕДИТ», он тоже суммарный?
— Разумеется!
— Исходя из сделанных тобой расчетов, выходит, что я, изъяв из карманов посетителей еврейских клубов один миллион восемьсот тысяч долларов, должен получить лишь четыреста пятьдесят тысяч, так?
— Точно так! С одной поправкой, четыреста пятьдесят тысяч — это не твоя, а ваша общая доля. Твоя, Ирмы и Махмуда. Деньги поделишь сам, как найдёшь нужным… Но я бы советовал дать Ирме и Махмуду по тысяч тысяч каждому, а себе оставить двести пятьдесят…