Гроссмейстеры Зазеркалья

Пушков Алексей Константинович

Глядя на гигантскую массовку, прибывшую в Вашингтон на «Обаму», режиссер «Парка Юрского периода» Стивен Спилберг признал: «В кино мне снять бы такое не удалось». Америка верна себе: что бы ни происходило, она должна поражать мир. Если она перестанет его поражать, это будет конец Америки.

Сам Барак Обама в этот день не сильно отличался от уже знакомого. Разве что надел более заметный красно-коралловый галстук. В остальном он был ровен и, как всегда, полностью владел собой. Возможно, даже слишком. Одна заминка во время произнесения присяги — не в счет. Это постоянное отсутствие эмоций и патологическое самообладание в любых ситуациях, в принципе — похвальные для президента, имеют и оборотную сторону. Образцовый, правильный и во всем примерный

Обама — идеальный оратор, идеальный семьянин, идеальный кандидат в президенты — начинает отдавать некоторой пустотой.

«Обама в совершенстве владеет искусством производить потрясающее впечатление, не сказав ничего по существу,» — пишет обозреватель «Файненшл таймс» Гидеон Рахман. «В августе прошлого года, — продолжает он, — я был на том стадионе, где проходил съезд Демократической партии, когда Обама выступил с речью, давая согласие на выдвижение кандидатом. Это была чарующая, трогательная речь — у меня даже слезы навернулись на глаза. Но, как ни странно, ее содержание совершенно не осталось у меня в памяти. То же самое произошло с его выступлением в Берлине прошлым летом. Сотни тысяч людей пришли его послушать и устроили Обаме овацию. Но мало кто припомнит хотя бы одну фразу из его речи». Рахман называет это «обамоамнезией»: все им восторгаются, но никто не помнит, что именно он говорит. Обама вдохновляет другим — не сутью, а образом, не идеями, а картинкой. «Я играю роль чистого экрана, на который люди самой различной политической ориентации проецируют свои взгляды», — пишет сам Обама в своей книге «Дерзость надежды». Добавим: и не только политической. От него в восторге сексуальные меньшинства — ведь инаугурационные торжества открывал своей проповедью первый из англиканских епископов, открыто признавший себя геем. От Обамы в восторге мусульмане и евреи, азиаты и европейцы, латиноамериканцы и африканцы. С ним отождествляет себя вся интернациональная Америка, которая сменяет у власти традиционную Америку техасского розлива. «Новый американский президент, — пишет Гидеон Рахман, — не только на родине, но и за рубежом стал «чистым экраном», на который люди проецируют свои взгляды и надежды».

* * *

Да, но что за экраном? Что скрывается за этим красивым баритоном, за этими и речами, которые заставляют людей плакать, но из которых никто не запоминает ни слова, за идеально сидящими костюмами, за всей блестящей хореографией завоевания Обамой Белого дома? Нам говорят: вот он — новый американский президент. Родился там-то, жил там-то, учился там-то, работал там-то. Вот фотографии: Обама с мамой, с отцом-кенийцем, с приемным отцом, с бабушкой, в кругу школьных приятелей, среди сенаторов и конгрессменов.

Есть, правда, некоторые накладки. В мае прошлого года Барак Обама во время предвыборного выступления в штате Нью-Мексико рассказал о подвигах своего деда, который, по его словам, освобождал концлагерь Освенцим — по-немецки Аушвиц. Как сказал Обама, «у меня был дедушка, который входил в состав первых частей американских войск, вошедших в Аушвиц и освободивших концентрационный лагерь». По словам Обамы, это событие глубоко впечатлило его деда: вернувшись с войны, он заперся в доме и в течение 6 месяцев не выходил на улицу. Однако не дремлющая оппозиция в виде американских республиканцев тут же поймала Обаму на слове. Они напомнили Обаме, что узников этого концлагеря освобождали не американские, а советские войска.

«Сомнительное утверждение Барака Обамы не соответствует мировой истории и требует объяснений. Аушвиц освобождали советские войска, и поэтому, если только его дед не служил в Красной Армии, вчерашнее заявление Обамы никак не может быть правдой, — говорилось в официальном сообщении Национального комитета Республиканской партии США. — Частые преувеличения и откровенные искажения со стороны Обамы поднимают вопрос о его рассудительности и готовности вести за собой в качестве главнокомандующего».

После этого избирательный штаб Обамы признал свою

ошибку.

«Семья сенатора Обамы гордится службой его родственников во время Второй мировой войны и, в особенности, тем фактом, что его двоюродный дед участвовал в освобождении одного из концентрационных лагерей в Бухенвальде. Вчера он ошибочно упомянул Аушвиц вместо Бухенвальда», — заявил пресс-секретарь штаба Барака Обамы Билл Бартон. Однако строго говоря, и это заявление не вполне соответствует истине, так как американские военные не освобождали Бухенвальд. Когда они подошли к концлагерю, он уже несколько дней находился под контролем восставших узников.

При этом Барак Обама не в первый раз то ли ошибается, то ли искажает факты в нужных ему целях, когда рассказывает о своих родственниках. «Таймс» пишет о том, как в 2002 году он рассказывал про своего другого дедушку — Стенли Данхэма. «Мой дедушка слушал истории своих друзей, которые первыми вошли в Аушвиц и Треблинку», — сообщил Обама. Однако и Треблинка, и Аушвиц находятся в Польше и были освобождены советскими войсками, замечает «Таймс».

Как пишет «Таймс», «история Второй мировой войны — не самая сильная сторона Барака Обамы». Однако думается здесь дело не только в этом. А дело в представлении, которое усиленно навязывают всему миру американские СМИ, что все наиболее символические события Второй мировой войны связаны именно с американцами. Вот и выходит, если послушать Обаму, что именно они освобождали Польшу.

И есть, возможно, вторая причина, более личного свойства: Обама с самого начала выглядел как президент эпохи торжества пиара над разумом. В эту эпоху в ход пускается не то, что подлинно, а то, что выгодно. Важно произвести эффект здесь и сейчас, а потом уже разбираться с последствиями, если они будут.

Обама победил на самых дорогих выборах за всю историю Соединенных Штатов — выборах стоимостью в миллиард долларов. И этим многое сказано. И нет сомнений, что его подбирали, готовили и вели к этой победе. А потому его нынешний образ — всего лишь обложка, или точнее — миллионы обложек, с которых на нас с улыбкой смотрит Обама — великолепный, уверенный в себе оратор с незапоминающимися речами. Однако подлинный текст книги, на обложке которой стоит имя Обама, от всех нас скрыт. Возможно, впрочем, что под обложкой текста и нет. Да и нужен ли он вообще?

* * *

В своей инаугурационной речи Барак Обама был достаточно сдержан. Он говорил о том, что «мир изменился, и мы (Америка) должны измениться вместе с этим миром». Обама также сказал о том, что сама по себе американская мощь не может защитить Америку и не дает Соединенным Штатам права поступать так, как им вздумается. Он призвал мусульманский мир установить новые отношения, основанные на взаимных интересах и на взаимном уважении. Обама также выступил с ясным призывом ко всем американцам, сказав: «Начиная с сегодняшнего дня мы должны собраться и начать перестраивать Америку».

Еще раз повторю, речь Обамы была сдержанной и не триумфальной. Скорее, она была нацелена на обозначение (в самом общем плане) тех приоритетов, которые он видит перед собой. И я бы сказал, что она была сосредоточена скорее на том, чтобы вернуть Америке то положение в мире, которое, как считает подавляющее большинство американцев, было утрачено при Джордже Буше.

Вместе с тем мы не должны в полной мере верить инаугурационным речам. В свое время, вступая в 2001 году в должность, Буш заявил, что «Соединенные Штаты должны стать более смиренной страной», то есть проявлять смирение в духе христианства, а не навязывать всем свою волю и не отправлять всюду свои войска. И многие восемь лет назад тоже посчитали, что Джордж Буш при всей своей непримиримости будет стараться использовать американскую военную силу в ограниченных масштабах. Однако в конечном счете вылилось это в прямо противоположное — в самое широкое использование США своей военной силы за рубежом со времен Вьетнама. Поэтому исходить из того, что Обама сказал на инаугурации, видимо, не приходится…