Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова
Шрифт:
По ненастной погоде, скользя по глинистой почве, сметая завалы, которыми чеченцы уже успели перегородить дорогу из Дарго в Анди, Клюки-фон-Клюгенау начал свой поход. Опять в авангарде пошли куринцы с двумя горными орудиями, с ними стрелки и грузинская милиция. Прочие войска следовали эшелонами, меж ними везли раненых и больных и гроб с телом генерала Фока. Справа и слева — цепи егерей, справа 4 роты, слева — 3. В арьергарде — батальон с двумя горными орудиями и две сотни линейных казаков. Командовал арьергардом генерал Викторов. Кто его, жандармского офицера, удосужился
Авангард под командованием генерала Пассека пошел тараном и с боем взял за час 15 завалов, а затем, передохнув, еще один, запиравший выход из леса. Последний взяли без выстрела, одними штыками. Чеченцы расступились, пропустили Пасека и на узкой горной дороге ударами с флангов разрезали отряд пополам. Арьергард под командованием генерала Викторова, оказавшись в окружении, продолжал путь вслед за Пассеком и главными силами, отбиваясь во все стороны и расчищая себе дорогу. В густом лесу стрелковые пары в боковых цепях теряли друг друга из виду, и чеченцы, выскакивая, как из-под земли, рубили отделившихся солдат поодиночке.
Особенно привлекал чеченцев гроб Фока, вернее галуны, которыми он был украшен и которые они стремились оборвать себе на украшения.
Пассек своевременно достиг поляны, на которой его ждал транспорт и отряд Юлинга. Но арьергард Викторова завяз, окруженный неприятелем. Линейцы, потеряв много людей и лошадей, ускакали в Дарго. Сам Викторов был ранен, брошен побежавшими солдатами и добит чеченцами. Гроб Фока тоже не вынесли. Остатки арьергарда, потеряв 2 орудия, вышли на поляну к Пассеку и Юлингу уже в темноте.
Чеченцы отстали, но весь вечер 10-го доканчивали и мучили захваченных раненых.
В ночь с 10 на 11 июля Юлинг передавал колонне Клюки-фон-Клюгенау провиант, скот и боеприпасы. С запада, из лесу, доносился стук топоров и шум падающих деревьев — чеченцы строили новые завалы, перекрывали дорогу в Дарго. А в сам аул Дарго ночью спустились из лесу несколько раздетых солдат Люблинского полка, которые во время боя притворились мертвыми, были обобраны чеченцами, а теперь вернулись к своим.
Утром Юлинг ушел на Темир-Хан-Шуру, забрав с собой раненых, а колонна Клюки-фон-Клюгенау, отягощенная обозом и гуртом скота, стала пробиваться к Дарго.
Даргинская колонна двинулась раньше, привлекая к себе все силы чеченцев и отвлекая их от транспорта с ранеными.
В авангарде шел батальон Кабардинского полка. Вновь пришлось брать завал за завалом. Брать штурмом, на «ура», штыками, горные пушки против вековых деревьев, сваленных поперек дороги, оказались бессильны. Били из них по завалам лишь навесным огнем. Чеченцы стащили тела русских, убитых накануне и брошенных, и устлали ими местами всю дорогу, так что временами приходилось идти в прямом смысле по трупам. Дважды чеченцы, бросаясь в шашки, разрывали колонну надвое. Милицию, шедшую в боковой цепи, перерезали. Рота Куринского полка, составлявшая противоположную цепь, растянулась и тоже понесла потери. Авангард продолжал движение, а основные силы и арьергард бросались на «ура» в штыки и с потерями восстанавливали связь.
В жестоком бою почти весь
В самом Дарго ночью встретили пробравшегося с запиской от Клюки-фон-Клюгенау юнкера Длошевского. Утром услышали условный сигнал — 3 орудийных выстрела — и увидели три сигнальные ракеты.
Шамиль как мог отвлекал русских, остававшихся в Дарго. С утра на поляне за Аксаем под горн и барабан стройно маршировала колонна в 600 человек из беглых русских солдат, и комедия эта длилась целый час. Но Воронцов правильно оценил ситуацию и послал навстречу колонне Клюки-фон-Клюгенау три роты Кабардинского полка под командованием самих Лидерса и Гурко, командира корпуса и начальника штаба отряда.
Три роты «кабардинцев» встретили выходившие в беспорядке из лесу пешую милицию и батальон Люблинского полка. Отступающие передали им, что в лесу дерется 2-й батальон Кабардинского полка, оставшийся без патронов, и «кабардинцы» бросились в лес выручать свой батальон.
Прапорщик Гейман, бывший в составе упомянутых трех рот, вспоминал, что солдаты в лесу у одного из завалов действительно дрались штыками и перебрасывались камнями. Раздетые русские трупы лежали перед завалом в несколько рядов, у большинства были распороты животы.
Подошедшие на помощь роты «приняли на себя» прорывающихся и отступающих и встретили осмелевших чеченцев залпами в упор.
Раненый в этом бою Гейман вспоминал, как два донских казака тащили волоком в огромном лубке труп Пассека, и самого Геймана солдаты положили на такой же лубок от поваленного и ошкуренного векового дерева, но чеченцы в очередной атаке прорвались к дороге и сбросили часть русской колонны в овраг. Гейману удалось выбраться, а труп Пассека, видимо, в том овраге и остался…
Так храбрый Клюки-фон-Клюгенау дважды перешел с боями перевал — туда и обратно — и 11 июля вернулся в Дарго. С собой он привел остатки обоза, 40 голов скота и два чемодана с почтой. Общие потери его колонны — 2 генерала, 17 офицеров, 537 солдат убито, 32 офицера и 738 солдат ранено, 3 орудия оставлены неприятелю. Вместо боеприпасов и продовольствия Воронцов получил новые сотни раненых.
12 июля отряд Воронцова, сократившийся до 5 тысяч человек и имевший более 700 раненых, приготовился к движению на Герзель-аул. Проводник Пуркей, уроженец Ауха, но житель Эндреевского аула, обещал вывести.