Гроза над Бомарзундом
Шрифт:
— Тоже верно. Коли так, перейдем к делу. Есть какие-нибудь нужды? Лекарства, инструменты, быть может продукты питания?
— Людей не хватает. Но эта проблема всей нашей медицины. Военно-медицинская академия выпускает в год три десятка врачей. Прочие университеты еще с полсотни. Для нашего отечества это капля в море. Про фельдшеров и прочий персонал и говорить нечего.
— Быстро эту беду не исправить. Нынче война, медиков требуется как можно больше. Золотой час никто не отменял…
— О чем вы, ваше высочество? [2]
— Ну как же, оказание помощи в первый час после получения
— Впервые о таком слышу, но соглашусь с вами. Мой опыт в полной мере подтверждает ваш тезис…
Вот я вляпался. Теперь еще и медики будут меня за своего считать… Уже и без того ходят слухи о чудодейственности моего присутствия в исцелении цинги, да и еще зимой данный приказ запретить на флоте пить некипяченую воду и обязательно трижды в день перед едой мыть руки с мылом уже привел к тому, что на Балтфлоте резко сократились случаи заражения холерой… Как тут не вспомнить незабвенного Черномырдина никогда такого не было и вот опять… Но, с другой стороны, я ж как лучше хочу, пусть и получается почти как всегда…
Впрочем, может оно и к лучшему. Как ни крути, но Пирогов — гений! Так что ему и карты в руки. И даже если он будет на всех углах твердить, что идеи принадлежат не ему, а великому князю Константину никто в это не поверит. В худшем случае, решат, что прославленный хирург метит в лейб-медики и решил подольститься…
— Николай Иванович, примите мою самую искреннюю благодарность за спасение нашего героя и всех раненых моряков. — Я увидел, как у Пирогова чуть расширились глаза от удивления, — будем считать обращение к спасителю моих воинов на вы формой моего личного благоволения и награды. И пусть это нарушение правил останется между нами, вы не против?
— Ну что вы ваше император…
— Прошу без чинов. Лучше всего по имени отчеству.
— Как прикажите, Константин Николаевич.
Я крепко пожал его руку и продолжил.
— В ближайшие недели мы будем драться с французами и британцами в Финляндии. Туда, ближе к Аландским островам. Что скажете, если я предложу вам организовать морской госпиталь на специальном госпитальном паровом судне — заодно и горячей водой всегда будете обеспечены. Пушки с него снимем. Устроим просторные палаты и операционные.
— У вас так много кораблей, что вы готовы отдать один из них под плавучий госпиталь? — удивился Пирогов.
— На самом деле очень мало, но на такое дело не жалко! Куда важнее то, что госпиталь будет всегда обеспечен кипятком для обработки инструментов, стирки и просто для чаю. А еще это позволит кормить всех, включая и пациентов трижды в день горячей, сытной свежеприготовленной пищей.
— Убедили. Простите, Константин Николаевич, — помялся смущенный моим напором доктор, — но у вас же есть свои врачи. Целый департамент. Не будет ли это…
— Им достанет работы и без того. Вы лучший хирург. И доказали это на деле, черт возьми! Вам и спасать моих бойцов. Не отказывайтесь, я вас прошу, Николай Иванович.
— Ну если сам генерал-адмирал обращается с такой просьбой, то я не могу отказать. Согласен.
— Что до персонала. Я могу направить вам некоторое количество матросов. Не все, знаете
— Это поистине царские условия… неужели такое возможно в нашей богоспасаемом Отечестве?
— Нечасто, но случается, дорогой профессор.
— И кто же входит в сию избранную когорту счастливчиков, если не секрет?
— Ваш полный тезка, господин Путилов. У нас с самого начала сложились с ним доверительные отношения, что во многом и стало причиной столь поразительных результатов. Господа-союзники, по слухам, тоже впечатлены.
— Как же-с. Наслышан!
— Что ж, льщу себя надеждой, что сотрудничество с вами будет не менее плодотворным!
— Хотелось бы…
— Что-то не так?
— Нет-нет. Я весьма признателен за проявленное доверие, но матросы суть вчерашние мужики. Темен народ наш, к несчастию…
— Это да. Но попробуйте посмотреть на все это с другой стороны. В отличие от своего собрата из деревни матрос привычен к порядку. К уборке, мытью, содержанию своего платья и имущества в чистоте. Все лучше, чем вчерашний хлебопашец. А что до должностей, требующих большего образовательного и культурного уровня… обратите внимания на присутствующих здесь барышень. Разумеется, большинство из них пришли в надежде присмотреть себе женихов. Или ухаживать за имеющимися, как мадемуазель Ермолина. Но уверен, по крайней мере, некоторые из них способны на большее.
— Признаться, — широко распахнул глаза врач, — нечто подобное уже приходило мне в голову. Более того, совершенно уверен, что и общество наше уже вполне готово к подобному…
— Так зачем дело встало? Вон целая великая княгиня вместе с фрейлинами без дела шастают. Сейчас объявлю о нашей с вами идее Александре Иосифовне. Она, вне всякого сомнения, воодушевится и возьмет на себя покровительство данному начинанию. Так что уже завтра от желающих отбоя не будет!
— Не смею спорить…
— Я, с вашего позволения, возьму на себя материальные расходы. Организацию возложим на вас и кого-нибудь из моих помощников. Да хоть на того же господина Головнина. Отбирайте, учите. Вот и будут вам не только сестры милосердия, но и фельдшерицы с врачами…
— Говоря по чести, Константин Николаевич, мне приходилось слышать, что вы — человек либеральных взглядов, но такого, признаться, даже не предполагал… Женщины врачи?!
— А почему нет? Хирурги из наших милых дам может, и не получатся, хотя как знать. А вот терапевты, педиатры, акушерки… вполне!
— Вы думаете? — ахнула все еще внимательно греющая уши Сонечка Ермолина, о присутствии которой совсем забыл.
— Только через мой труп! — отчетливо пробормотал Вальронд.
— Не каркай, Петенька! — серьезно посмотрел я на подчиненного, после чего доверительно нагнувшись к доблестному лейтенанту, тихонько шепнул, — и не запрещай ничего невесте, а то, чего доброго, ненароком подушкой придушит!