Гроза над Бомарзундом
Шрифт:
— Не люблю громких фраз, господа, но в самом скором времени всем нам предстоит отдать долг перед Родиной. И прошу заметить, что он заключается вовсе не в готовности умереть за нее! Напротив, вы просто обязаны выжить, чтобы выйти победителями в схватке с сильным и опасным врагом.
Нравится нам всем это или нет, но неумолимый прогресс требует от нас постоянного совершенствования в военном деле. Нельзя более полагаться на славу предков и извечный русский авось. Если мы хотим победить, то должны быть лучше нашего противника. Причем во всем!
Да, мы моряки и не привыкли к такому. Но скажу вам больше, армейцы в большинстве своем этого тоже не умеют! И потому не остается ничего иного, как стать первыми.
Времени мало, потому требую от вас немедля приступить к самым напряженным занятиям с личным составом. Особое внимание — освоению вверенного вам новейшего вооружения. Сначала научитесь сами, затем добьетесь того же и от подчиненных. А чистить вам винтовки и револьверы придется часто. Стрельбы приказываю проводить ежедневно. Вопросы?
— Не придет ли оружие в негодность от столь интенсивных занятий?
— Нет. Если будете за ним ухаживать.
— Уж слишком сложные винтовки. Можно ли доверить их нашим нижним чинам?
— Никто не говорил, что будет легко! Могу сказать лишь одно, если кто и годится для этих казнозарядных нарезных скорострелок, то только наши матросы. Да, большинство из них — вчерашние крестьяне. Но при этом, не думаю, что кто-то станет спорить с тем, что они в целом более развиты и привычны к технике, чем солдаты армейских полков.
В общем, процесс пошел. К слову сказать, именно сюда я и сплавил Воробьева. Ну а что. Стрелять умеет, драться тоже и вообще парень геройский, а если опять набедокурит… ну так я ему не мама! Исправляющий должность командира батальона капитан-лейтенант Иван Лихачев, наверное, удивился такому вниманию с моей стороны к простому матросу, а я, если честно, через минуту совершенно забыл о его существовании.
Меня куда больше заботили средства усиления для морпехов. Сначала думал придать вновь созданной бригаде батарею поставленных на колесные станки картечниц, потом вспомнил о ракетах Конгрева-Константинова, затем… явился гонец с приказом императора срочно явиться пред светлы очи.
Пришлось все бросать и ехать в Петергоф. Напряженно размышляя что от меня потребуют на сей раз, а заодно что под это дело можно выпросить.
Первое, что ощутил, войдя в царский кабинет, это некоторую холодность во взгляде Николай Павловича и старательно скрываемое, но очевидное довольство присутствующих сановников — Нессельроде, Долгорукова. Разве что шеф жандармов граф Орлов оставался привычно выдержан и наблюдал за всем с некоторой долей отстраненного любопытства.
Впрочем, начало разговора выдалось вполне благожелательным.
— Проходи, «победитель англичан».
— До победы еще далеко, ваше величество. — Как можно почтительней
— И что же? Не желаешь поделиться?
— Отчего же. Как говорится, одна голова хорошо, две лучше, а четыре с половиной совсем хорошо.
— Все шутишь? — нахмурился царь.
— А что мне остается? Ваше величество поставили передо мной практически неразрешимую задачу.
— Что ты имеешь в виду?
— То что, несмотря на нанесенные ему потери, противник по-прежнему обладает превосходством на море. Но, кроме этого, по самым скромным подсчетам, у него имеется никак не менее десяти тысяч штыков десанта и осадная артиллерия, на голову превосходящая все, что есть в распоряжении коменданта крепости Бомарзунд полковника Бодиско.
— Погодите, — встрепенулся князь Долгоруков. — Но разве мины не могут предотвратить высадку союзников на Аландские острова?
— К сожалению нет.
— Но почему?
— Как говорят на востоке, на это есть сорок причин. Во-первых, их там нет.
— Как это возможно?!
— Главным образом, потому что количество ресурсов ограничено. Все что удалось изготовить потрачено на подступах к Кронштадту и… еще некоторых местах. На Бомарзунд просто не хватило!
— Почему ты не говорил об этом раньше?
— Разве? Кажется, я неоднократно докладывал вашему величеству, что крепость слаба, не достроена, и по большому счету не так уж важна! Судьба этой войны решится совсем в другом месте и…
— А я тебе сказал, — оборвал мой спич император, — что о Севастополе и Крыме есть, кому позаботиться! Твоя же задача защищать Финляндию!
— Я делаю что могу…
— Как же, наслышан! В детстве в солдатики не наигрался? На кой черт тебе морская пехота, если в твоем распоряжении имеется настоящая?! Жалуешься на нехватку ресурсов, а сам потратил черт знает сколько денег на дорогущие винтовки из Америки…
— За эти деньги можно было целую дивизию штуцерами вооружить, — поддакнул Долгоруков.
— Ни на что не намекаю, любезнейший Василий Андреевич, но я эти ружья не только закупил, но и получил! Что же касается их дороговизны, то смею заверить, они стоят этих денег!
— Это почему же? — заинтересовался Николай.
— Потому, что конструкция позволяет делать десять прицельных выстрелов в минуту, при дальности не менее восьмисот шагов. Вооруженный ими батальон при благоприятных условиях будет стоить полка!
— Может передать эти винтовки для испытаний в лейб-гвардии стрелковый батальон?
— Только через мой труп!
— Не зарывайся!
— Ваше величество, назначая меня генерал-губернатором и главнокомандующим в Финляндии, вы дали мне полную свободу действий. Так дайте же и возможность воспользоваться ею!
— Хорошо. Кого ты вооружишь этими чудо-ружьями?
— Сформирую из абордажников бригаду морской пехоты…
— И тем самым ты ослабишь флотские экипажи. Как собираешься теперь выводить корабли в бой?