Гроза над Бомарзундом
Шрифт:
— Слушаюсь!
– Напомни, в крепости есть своя пекарня?
— Так точно, имеется!
— Так пусть работает! Если понадобится круглые сутки. Не хватит, привлеки баб в ближайших деревнях, чтобы пекли хлеб для солдат! На сухарях, сам поди знаешь, долго не проживешь…
— Сделаем!
— Еще надо будет похоронные и санитарные команды отправить. Сколько у тебя нестроевых?
— В военно-рабочей роте перед началом осады было сто семьдесят пять нижних чинов при двух офицерах, еще сотня в инвалидной команде и столько же в арестантской…
— Погоди-ка.
— Извольте видеть, ваше императорское высочество, более половины из них были иудеями…
— И что с того?
— После высадки союзников почти все они сбежали!
— Однако! — немного удивился я. — А что арестанты?
— Все на месте. Более того, на последней поверке просили дать им оружие, чтобы драться с противником.
— Чудны дела твои Господи! Значит так. Всех кто хочет и способен идти в бой, вооружить и в первую линию. Кто отличится — получит снисхождение. Погибнет — похороним как защитника отечества. Остальных в дело. Найди им лопаты, носилки, телеги и пусть идут к Транвику. Чтобы солдат от боя не отвлекать. Это понятно?
— Так точно. Разрешите исполнять?
Мой взгляд упал на заляпанный кровью рукав и в голову пришла еще одна задача, о которой следовало расспросить коменданта.
— Устройство госпиталя окончено?
— Так точно. — Оживился полковник. — Господину Пирогову предоставлено все необходимое и даже сверх того!
Ладно, завтра проверю. Идея с плавучим госпиталем пока что не задалась. Достаточно большого, чтобы устроить в нем потребное число коек в наличии просто нет. Не переделывать же какой-нибудь фрегат. Зато все необходимое для устройства наземного доставили быстро и без проблем.
— Передайте ему, что скоро будет много работы… Хотя, наверное, уже сегодня.
— Ваше императорское высочество, — решился Бодиско. — Не угодно ли отужинать?
— Что?
— И ванна есть горячая.
— А…
— Все сделаем в лучшем виде, Константин Николаевич! И люди будут сыты, и…
— И волки целы?
— Как будет угодно вашему императорскому высочеству! — с готовностью ответил Бодиско.
— Ладно, — сдался я.
Привести себя в порядок не помешает. Тем более что мой день еще не окончен. Следующий шаг за моряками. Надеюсь, у них будет больше порядка!
[1] general Louis d’Hugues — генерал Луи д’Юг
[2] Батарейная батарея — термин 19 века. Пешие батареи делились на батарейные (12 фунтовые пушки и полупудовые единороги) и легкие (6 фунтовые пушки и четвертьпудовые единороги)
Глава 25
Недаром говориться, если хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. Разработанная по моему приказу операция не отличалась особой оригинальностью. Сразу после высадки десанта, перевооружить канонерские лодки «шанцевского типа» на мины и ближайшей ночью атаковать эскадру союзников. Поскольку тем уже случалось встречаться с нашими импровизированными миноносками, они, разумеется, будут настороже. Так что на большой успех рассчитывать не приходилось.
Да они его, откровенно говоря, и не желали. Все они рвались в бой, в надежде послужить Родине, ну и конечно, отличиться!
Как водится в таких случаях все сразу же пошло наперекосяк. Сначала нападение вражеских шлюпов заставило отложить перевооружение. Потом юный командир «Комара» ринулся на своей канонерке в бой, потеряв ее почти со всем экипажем. Напрасной эту гибель, конечно, не назовешь, но ведь задача у соединения стояла совсем другая. И теперь у Мейснера под началом осталось шестнадцать боеготовых кораблей. У остальных начались проблемы с машинами или котлами. Давала себя знать спешная постройка.
Впрочем, нет худа без добра. Наблюдатели доложили, что легкие силы союзников тоже пострадали, а значит, сил для противодействия миноноскам у них стало меньше!
Была уже практически ночь, когда маленькие, но грозные суденышки проскользнули мимо острова Престо и разделились. Большая часть канонерок, обойдя Микельзе с юга, направилась к входу в Лумпаренский залив. Строго говоря, полноценных судоходных проливов имелось три. Но один проходил как раз мимо крепости и вел на северо-восток к материковой Финляндии вдоль побережья Большого Аланда. Второй располагался между Престо и Микезлье.
Третий, к которому и направились канонерки, открывал юго-западное направление в сторону столицы архипелага Мариехамну и дальше в Швецию, он пролегал между островами Лумапарланд, давшего имя всему заливу, и Энге, в честь которого и назвали пролив — Энгезунд.
Формально имелся четвертый — Лумпарзунд (между Лумпарландом и Лемландом), но он был настолько узок, мелководен и извилист, что даже местные лоцманы не решились проводить там канонерские лодки ночью, а уж для больших кораблей он был просто недоступен даже и в самый ясный день, и по приливной высокой воде.
Меньшая группа, проследовала дальше к южной оконечности архипелага — Ледзунду, где по данным разведки отстаивались самые крупные парусные и паровые корабли, не сумевшие из-за своей осадки войти в залив.
Командовавший французами адмирал Парсеваль-Дешен и его английский коллега Нейпир, разумеется, не были идиотами, а потому выставили на небольшом острове Финворгольм, лежащего ровно посреди пролива, посты. В случае обнаружения русских кораблей они должны были подать сигнал — зажечь собранные специально для этого кучи хвороста.
Было уже темно, от моря тянуло сыростью, мерно плескающие о берег волны заглушали все звуки, так что напряженно всматривавшиеся в ночную темноту часовые так и не обнаружили несколько рыбачьих лодок, подошедших к Финворгольму с другой стороны. Сидевшие в них местные рыбаки и финские ополченцы беспрепятственно высадились, и через несколько минут все было кончено.
Получив сигнал с берега, что путь свободен, канонерки так же тихо, чтобы не дай бог не выдать себя случайно вылетевшей из невысокой трубы искрой, потянулись в проход.