Гроза над Польшей

Максимушкин Андрей Владимирович

А кто же тогда стрелял? Делать нечего, надо идти на контакт. Виктор Котлов, стараясь сохранять спокойное строгое выражение лица, поворачивает голову к троице партизан, с интересом разглядывающих мотогондолу самолета.

– Кто здесь старший? – спрашивает Котлов по-немецки.

– Генерал? Хороший улов, – тоже по-немецки говорит один из троицы.

Обычный человек, лицо даже можно назвать приятным, правильные черты, прямой нос, в зеленых глазах под кустистыми бровями светится недюжинный ум. На вид ему три десятка лет, щеки впалые, худощав, рукава закатаны по локоть, на загорелых жилистых руках белеют

шрамы. Из-под солдатской куртки выглядывает рукоятка пистолета, в правой руке человек держит штурмовую винтовку «СГ-49». Движения мягкие, плавные, как у рыси. Опасный противник.

– Вице-адмирал, – поправляет Виктор Котлов. Скрывать свое звание смысла нет, наоборот, есть надежда, что не сразу пристрелят, а попытаются обменять на своих подельников или что полезное. – Мы граждане Советского Союза и не участвуем в вашей войне.

– Вот как? – ощерился поляк. – А мы граждане независимой Польской Республики. Мы не любим оккупантов и их дружков.

– Соболезную, – прозвучал задорный голос Черкасова.

Один из партизан подошел к летчикам и лениво двинул Алексея сапогом в живот. При виде этой картины Виктор Котлов стиснул зубы. Жаль, не получается пока поменяться ролями. Но есть шанс затянуть разговор. Вдруг подойдет поисковый отряд? Лежащий на просеке самолет хорошо виден с неба. Первая же вертушка заметит.

Слева послышался треск сучьев и негромкий мат, перемежаемый польской руганью. Из-за кустов показались старший лейтенант Комаров и двое местных повстанцев. Жаль, и этому не повезло, попался полякам.

– Скоты, быдло холопское! – опять Черкасов задирает конвоиров.

На этот раз реплика летчика не привлекла внимания поляков. К самолету поднесли два тела. При виде безвольно болтающейся головы Александра Иванченко к горлу Котлова подступил комок.

«Они за это заплатят», – решил про себя вице-адмирал.

На второго покойника, парня в блеклой штормовке и заляпанных болотной жижей штанах, моряк и не смотрел. Достаточно короткого взгляда на расплывшееся на груди поляка красное пятно. Сашка успел перед смертью влепить в бандюка стальной привет от советского флота.

– Не участвуете в войне? – главарь поворачивается к вице-адмиралу. – А в нашем небе без спросу летаете, документы на таможне не выправлены, визы нет. Да еще нашего человека убили. Пся крев, – последняя фраза понятна и без перевода.

– Шайсе канаке, – злобно щерится Виктор Котлов, – впятером на одного напали, с автоматами против пистолетика.

Вице-адмирал следит краем глаза за кривозубым детиной. Тот отступил на шаг и смотрит оценивающим взглядом, решает, дать прикладом по мозгам или пока не стоит. Ствол штурмгевера в его руках отведен вправо. Появляется призрачный шанс отвлечь внимание поляков, упасть с перекатом и схватить «парабеллум». Вон он, лежит в полутора футах от правой ноги.

Виктор Николаевич делает шаг вперед, уходя с линии огня, и опускает руки со сжатыми кулаками. В глазах предводителя загорается злобный огонек.

– Боишься, москаль. Правильно делаешь, что боишься.

– Трус! – смеется в ответ вице-адмирал. – Машешь автоматом, испугался безоружного старика.

– Казак шашкой звизднул, лях в штаны дриснул! – зло расхохотался Черкасов.

Вовремя сообразивший, что к чему, Дима Комаров очень удачно поскользнулся

и полетел наземь, увлекая за собой одного из конвоиров.

– Я тебя сейчас… – главарь шагнул вперед, его лицо багровело на глазах.

Виктор Николаевич сразу и не понял, что сказано было на чистом русском. Он уже действовал. Шажок влево и падение с перекатом. Вот он, пистолет, пальцы сами тянутся к рифленой рукояти. До земли Виктор Котлов так и не долетел. В глазах потемнело и взорвалось яркой вспышкой. Ослепительно белый свет и парящие над головой черные мушки величиной с бомбардировщик.

Глава 2

Кто говорит, что у солдата не бывает и минуты свободного времени? Для всеобщей срочной справедливо. А вот в настоящей армии о солдатах заботятся. Есть специальные нормативы, регламентирующие личное время бойцов вермахта. Ефрейтор 5-й роты 23-го мотопехотного полка 11-й мотопехотной дивизии Рудольф Киршбаум много мог бы порассказать об отличиях кадровых дивизий вермахта от территориальных частей, суть учебных полков, где пытаются сделать из призывников настоящих арийцев. Мог бы, но времени у него сейчас не было.

До возвращения в казарму остается чуть меньше двух часов. Модлин – город небольшой, но солдат обязан изучить район дислокации части в первые сутки после перебазировки. Неписаное правило, свято соблюдаемое не только кадровыми военными, но и военнообязанными «фольксштурмовцами», особенно в части поиска и всесторонней оценки пивных и борделей.

– Руди, что будет, если гауптман [1] не соврал и завтра нас перебросят в генерал-губернаторство? – Отто Форст дружески пихнул ефрейтора в бок.

1

Капитан. (Здесь и далее – примечания автора.)

– Ничего не будет. Пива не будет, проститутки страшные, из расположения части не выходить.

– Да не пугай! – хохотнул старина Отто. – Там тоже люди живут, не одни поляки.

– Молокососы, – притворно нахмурил брови унтер-фельдфебель Тохольте.

В отличие от своих друзей он не обращал внимания на курсирующие по полку слухи. Любое событие имеет обыкновение обрастать сплетнями и самыми невероятными легендами. Уж отдавший армии семь лет жизни Хорст Тохольте на такие заманухи не ловился.

А ведь был повод для слухов. Полк только сегодня утром расквартировался в Модлине. До этого они стояли в Тильзите близ русской границы. Командир батальона майор Курт фон Альтрок запретил распаковывать интендантское имущество и разворачивать военный городок. Часть остановилась в старой, до недавнего времени пустовавшей казарме на Блюммен-штрассе. Может, это предосторожность ушлых интендантов и старых опытных фельдфебелей, а может, их действительно скоро сдернут еще куда нибудь.

Трое друзей после законного обеда и свалившихся на голову солдатам хозяйственных работ с большим трудом отпросились в город. Увольнительные накопились у всех, посему ротный и комбат вроде бы не имели причин для отказа, но, тем не менее, пришлось долго упрашивать. Наконец майор фон Альтрок махнул рукой и отпустил бойцов под личную ответственность унтер-фельдфебеля Тохольте.